Ада поднялась с дивана, начала прохаживаться по комнате. Дрова в печи потрескивали, даря тепло и особенный зимний уют.

– Совсем не обязательно приземлиться на севере. Вспомни опыт Марго. Не стоит забывать, что наши Будды – своеобразные существа. Если подумать, путешествие для каждой магирани оказывается судьбоносным и не ограничивается одним лишь поиском силы. Если мы попали сюда, значит, это зачем-то нужно.

– Ну, хотя бы во временном отрезке я уверен, – постарался реабилитироваться Ларт, которого задевало давящее превосходство Ады.

– Должно быть, сейчас начало XX века, – он поднял палец вверх, указывая на хрустальную люстру, источающую электрический свет.

– 1915 год. Двадцать пятое ноября. – Ада склонилась к отрывному настенному календарю.

– Тревожное время, – задумавшись, мужчина начал накручивать на палец свои пушистые усы. – Первая мировая война в разгаре. И до революции чуть больше года. Вот так повезло. Умеют же маги прятать артефакты. И почему не в более спокойной обстановке?

– А когда она была спокойной? Офионы заботятся о том, чтобы в мире не прекращались кровавые бойни. Когда в одной части света спокойно, в другой непременно идёт война.

Ада бросила взгляд в направлении выхода.

– Сюда идёт твоя управляющая. Поговорим позже.

Столовая, куда вошли маги следом за Глашей, оказалась просторной. Длинный стол, накрытый льняной скатертью, приглашал насладиться неспешным чаепитием. Липовый мёд, несколько сортов варенья в хрустальных розетках, масло и булочки, манящие ароматом свежей домашней сдобы.

Вошла кухарка с дымящимся самоваром. Видимо, сказались утренние волнения, её тяжелая ноша начала быстро выскальзывать из рук. Всеми силами пытаясь устоять, она пошатнулась назад, едва не залив себя кипятком.

Вовремя сориентировавшись, Ларт незаметным жестом направил слабо осязаемый поток ветра к женщине, подталкивая её в спину. Справившись с равновесием, она тут же поспешила водрузить самовар на стол, при этом громко выдохнув, не веря собственной удаче. Уже готовая уйти, она обернулась, окликнутая Лартом:

– Куда же ты, Глаша? Попей с нами чаю.

Его добродушная улыбка смутила женщину. Барин приглашал составить ему компанию, только когда не желал пить в одиночестве. В часы трезвости такого отношения за ним не наблюдалось.

– Да неловко как-то, – покраснев, ответила она.

– Отчего же? – вступила в беседу Ада. – Нам было бы очень полезно послушать Вас. Антон Платонович не совсем здоров сейчас, а я прибыла издалека. Интересно узнать последние новости.

Глаша присела, расправляя передник, но, спохватившись, вскочила, начав разливать чай в бледно-розовые фарфоровые чашки.

– Что тут расскажешь? Год уже как воюем. Неспокойно. То одна война, то другая3. Люди устали. В Петрограде, да и в Москве бунты частые, говорят. Хоть у нас тут, в Сибири, спокойно. Бунтовать не с кем. Крестьяне в основном одни, да арестанты.

– Это хорошо, что спокойно, – улыбнулась кухарке магирани.

– Достань мне завтра тёплую одежду, – потребовала она, склонившись к уху шевалье.

– Слушаюсь, дама моего хлева, – Ларт каждый раз отвечал колкостью, когда Ада вела себя напыщенно. Демонстрируя свой якобы превосходящий статус, она больно задевала его мужское самолюбие. Выстроенная ею непроницаемая стена должна была ослабить жар гордого сердца, однако, напротив, заставляла с еще большей страстью добиваться столь желанного им внимания. Пусть и таким идиотским способом.

Если бы саму Аду спросили, отчего она так резка с Лартом, вероятнее всего, она бы ответила, что навязчивость шевалье раздражает её. Хотя, стоило признать, подобное ребячество иногда развлекало, избавляя от скуки. Она прекрасно понимала причину его несносного поведения. Отчаяние, вызванное безответным чувством, побуждало Ларта любыми доступными способами привлекать к себе её внимание. Погрязший в мучительной зависимости, он не желал признать факт, что в шкале приоритетов Ады нет места романтическим отношениям.