Руководитель отыскался в пустой палате, откуда уже забрали тело несчастного оборотня. Сидел, сгорбившись на кушетке, уронив руки между колен, и его лицо сейчас вовсе не казалось безразличным. Для него смерть пациента тоже стала ударом… Да только я сбежала от убитого горем отца, а он уйти не мог, не имел права.

Я тихонько приблизилась и встала рядом. Мэтр Ланселот увидел движение и вскинулся, заметил меня и улыбнулся растерянно, будто мальчишка.

— Вы молодец, монна Амари, — сказал он. — Вы отлично держались и очень мне помогли.

— Вовсе я… не молодец…

Я хотела сказать, что сожалею о тех жестоких словах, которые наговорила ему в порыве злости, и что вовсе не считаю его безжалостным мерзавцем, но вместо извинений вдруг разразилась рыданиями.

Как глупо! Недостойно целителя! Я должна немедленно успокоиться, должна!..

Мои ладони неожиданно оказались в теплых руках мэтра Ланселота, а я сама — между его колен.

— Тихо, Грейс, тихо… Пальцы совсем ледяные.

Он поднял голову, глядя на меня снизу вверх. Впервые я так близко видела его лицо, уставшее, но очень красивое. Тени под глазами его вовсе не портили. Мэтр Ланселот смотрел на меня, но не строго, как начальник, — я успела изучить этот его суровый взгляд. И не с иронией, ему присущей, а… Как мужчина смотрит на заинтересовавшую его женщину…

Я так удивилась, что даже плакать перестала, но он не заметил перемены в моем настроении.

— Так бывает, Грейс. Иногда пациенты умирают. Несмотря на все наши усилия, несмотря на всю их волю к жизни… Мы можем только облегчить боль, помочь им уйти достойно.

— Отпустите меня.

— Что?

Он посмотрел вниз на свои руки и будто сам несказанно удивился, увидев, что держит мои ладони. Немедленно выпустил их, откашлялся, отодвинулся назад.

— Прошу простить меня, монна Амари.

И голос такой серьезный, чуть ли не сердитый.

— Я пришла поблагодарить вас за помощь госпоже Деахинай. — Я тоже придала своему голосу строгости. — Спасибо.

— Не за что. А теперь, если вы не заняты, заполните, пожалуйста, историю болезни юного Ерара и напишите для родственников свидетельство о смерти.

— Конечно.

Вот и поговорили. Мэтр Ланселот больше не касался моих рук, а мне до зубовного скрежета хотелось, чтобы он снова гладил мои пальцы. Хотелось подойти ближе и опять почувствовать запах его тела — трав, медикаментов и еще чего-то терпкого, горьковато-полынного, мужского…

— Что указать причиной смерти? — тихо спросила я.

Мэтр Даттон взъерошил волосы.

— Проклятие некроманта.

Неужели снова оно? Уже не первый случай в маленьком городке. И главное — совершенно неясно, почему возникает болезнь. Буквально на ровном месте! Но свои переживания я оставила при себе, а вслух сказала только:

— Как жаль.

17. *** 17 ***

Грейс

Жизнь продолжалась, и новые пациенты требовали внимания. Порой некогда было даже пообедать. Если появлялась возможность, я бегала домой. Госпожа Тоби готовила однообразно, но сытно: похлебка на бульоне, мясо из которого шло в кашу, — вот тебе и первое, и второе, благо что пансион полностью оплачен университетом. Когда времени было в обрез — перебивалась пирожками, которые мальчишка-лоточник приносил прямо к больнице. Те пациенты, которые держались на ногах, услышав звонкий голос паренька: «Сдоба, сдоба! Пышная, добрая! Для здоровья и радости!», тянулись к выходу будто зачарованные, а потом съедали свежие булки и пироги, расположившись прямо на ступеньках крыльца. Мэтр Ланселот ругался на мальчишку, отчитывал пациентов, но толку было мало.

— Вы хотя бы руки мыли? Уверен, что нет! Тебе мало перелома, Варк? Хочешь заработать кишечную инфекцию?