Свекровь пребывала в шоке, отчеканив сыну: «Вот до чего доводят книжки!», гордо удалилась из дома.

А ближе к ночи, естественно, демонстративно слегла с предынфарктным состоянием. Был вызов скорой, звонки сыну, и Андрей полетел к маме, оставив Надежду наедине с ее нервным срывом и поднявшейся температурой.

С тех пор все пошло наперекосяк. Муж не забыл скандала и вызов скорой для матери. Надежда отказалась принести извинения. Потому что за прошедшие годы накопилось много всего, а самовольный разбор гардероба оказался последней каплей.

Брак стремительно начал разваливаться. И свекровь со своей стороны способствовала этому. Можно сказать, торжествовала победу, уверенная, что теперь у ее сына жизнь наладится.

Но ничего не наладилось. Ни у кого из них не наладилось, и очень страдала Аня.

Андрей съехал с их квартиры на съемную, исправно платил алименты и активно общался с дочерью. Надежда их общение никак не ограничивала, а вот номер Эллы Федоровны внесла в черный список. Да, это было невеликодушно и, может быть, некрасиво, но получать в течение дня сообщения «Слава богу, мой сын освободится от истерички» или «У моего сына все впереди с воспитанной женщиной» было выше ее сил.

И Андрей, все понимающий Андрей, вдруг оказался по другую сторону баррикад. Его слова о том, что класс Надежде дороже собственной дочери, – ранили. Как он мог такое сказать? Зачем? Захотел сделать ей больно? Куда уж больше…

– Так ты возьмешь Аню? – она постаралась, чтобы голос звучал ровно.

– Ты сомневаешься? – вздохнул бывший муж.

И это был такой знакомый вздох. Точно так же он вздыхал, когда она задерживалась в школе для проведения родительского собрания или факультатива по литературе. Мол, ну что с тобой делать? И она облегченно целовала его в щеку, вкусно пахнущую лосьоном после бритья, и шептала:

– Котлеты я нажарила, голодными не останетесь.

Но чай они всегда пили вместе. Только все это было в какой-то другой, казавшейся теперь сказочной жизни. Прошлое почти всегда идеализируется. Те вечерние чаепития сейчас представлялись Надежде, наверное, одними из самых счастливых событий в ее жизни.

А класс… с классом надо что-то делать.

Надежда не понимала, что произошло за прошедшее лето, но, когда и без того не сильно дружный десятый вернулся после каникул и стал одиннадцатым, разобщенность среди ребят оказалась еще более заметна. Каждый сам по себе, каждый все знает лучших других. А ведь им еще целый учебный год сосуществовать вместе. То ли дети так повзрослели, то ли это затянувшийся переходный возраст, она не могла сообразить. Да и класс у них непростой, как и школа в целом. Сплошь дети не самых бедных родителей. Хотя официально школе статус специальной не присвоен. Многим состоятельным родителям нравится щеголять тем, что их дети учатся в «обычной школе», вместе с «обычными учениками». Хотя в их классе из обычных только Паша Савельев – беспокойный и гиперактивный мальчик, которого уже давно бы выгнали, если бы не блестящие олимпиады по биологии, да Люда Чалых, которая сумела вписаться в коллектив благодаря своей дружбе с Соней Воскресенской. А все остальные…

Надежда Петровна стояла и наблюдала, как дети выполняют ее указание. Первым взял чемодан Сони Антон Свешников. Но этот и без напутствий учителя взял бы. У Сони с Антоном любовь, та самая, первая, школьная, когда все как откровение. Такая любовь часто заканчивается вместе с выпускным. Потом еще максимум год… и дети разбегаются, потому что разные вузы, разные компании, разные интересы. Мало кто остается вместе. В случае Сони и Антона Надежда Петровна боялась загадывать. Главное, чтобы не разбежались во время учебы, не завалили бы экзамены и не испортили себе аттестат. Окончание первой любви всегда трагедия.