– Пожалуйста, кушайте на здоровье!

– Спасибо нашим поварам за то, что вкусно варят нам, – я подмигнул девчонке.

Та сразу засмущалась и начала проводить непонятные манипуляции со стаканами. Рожа у дежурного паренька на запеканках, судя по поломанному уху, из отряда Медвежат, наоборот, показывала, что ему тысячу лет не тарахтело какое-либо дежурство. Он косился за столики, где располагались парни из его отряда, и тяжко вздыхал.

Для запеканки отдельной тарелки оказалось не предусмотрено, ну что же, понесу в руках. На подносе оставалось три запеканки, поэтому, когда очередь дошла до Шмеля, он с надеждой спросил:

– А можно две?

– Рука в говне, – раздраженно буркнул борец, чтобы никто кроме нас не услышал.

И тотчас последнюю запеканку стянула чья-то рука, появившаяся у нас со спины. Шмель резко обернулся и лицом к лицу столкнулся с приспешником Левы, тем самым пареньком-борцом. Он забрал последнюю запеканку.

– Не успел? – с усмешкой выдал он, дырявя взглядом Димку.

Шмель, завидев борца, осунулся и замотал головой. Тогда борец перевел взгляд на меня.

– Ну? че зыришь?

Я не успел ответить, потому что вмешалась повариха.

– Так, мальчики, не толпимся! Проходим, ребята.

Борец хмыкнул и, стискивая запеканку, так что из нее на пальцы сочилась сыворотка зашагал прочь. Шмель замялся, виновато улыбнулся и отошел от раздачи, выдав скороговорку.

– Тебе смешно, а мне обидно, тебе говно, а мне повидло.

– Не обращай внимания, – я оглядел столовую, ища, куда сел наш отряд. – У нас с ними непонимание вышло утром, никак не успокоятся.

Я увидел, что Сеня сидит совершенно один и двинулся к нему, предложив присоединиться и Шмелю.

– Идем, ага. Тренер не поругает? – насторожился Шмель. – Ну в смысле, что мы не со своим отрядом сидим!

– Не попробуешь, не узнаешь. Но, думаю, ему будет все равно.

А про себя подумал, что пара нахлобучек от тренера мне будет даже выгодна. А тренера уселись за отдельный столик и действительно особо не обращали внимание на происходящее. Приутихла и Тома, которую коллеги затащили за столик.

Мы подошли к столу.

– Не занято?

Не дожидаясь ответа Сени, Шмель брякнул посудой о столешницу и с грохотом отодвинул стул. Я спешить не стал, спокойно расположился, присел и тотчас увидел, как лицо Шмеля краснеет, будто помидор.

– Бли-и-и-ин… – вскочил он со стула.

– Ты чего? – нахмурился я.

Сеня как-то странно заерзал, опустив глаза. Он уже доел суп и, подняв тарелку, допил остатки молока-бульона. Запеканки тоже не было видно – первой съел, похоже. Поэтому сразу засобирался на выход.

– Толстый, что за подстава?! Ты не мог сразу сказать?! – негодовал Шмель.

Я чуть наклонился и увидел, что своей пятой точкой Шмель уселся на запеканку, кем-то на стуле запасливо оставленную. Кем-то? Ясно кем! Судя по тому, как заторопился Сеня, на стуле лежала именно его запеканка. Что она там делала – другой вопрос.

– Ты нахрена это сделал? – я сразу дал понять Сене, что мы вычислили шутника.

– Так я не успел! Думал, Лева сядет… он говорил…

Щеки у него зарумянились от смущения.

– Я тебе вместо Левы в морду дам! – зашипел Шмель.

– Да это нечаянно, – сконфуженно пыхтел толстяк.

– За нечаянно бьют отчаянно! – продолжал заводиться Дима. – Миха, он мне под жопу запеканку сунул!

– Ребзя, успокоились, – миротворческим тоном произнёс я. – Сеня же сказал, что это не специально, думал хулигана проучить. Мир, дружба, жвачка. Все давайте, мизинчиками поручкайтесь…

Сеня извинился. Димка никак не отреагировал на извинения и принялся энергично растирать нос, соображая, что делать дальше. А вообще-то Сеня, конечно, молодец. Не ожидал я, что у толстяка хватит духа на подобный трюк.