– Эй, парень, – меня хлопнули по плечу, отвлекая от подслушивания заинтересовавшего разговора. – Это твой броневик у дизеля стоит? Не боишься, что богоборцы с тебя шкуру спустят за их символ на лобовухе? От гайцов проще фуражку сзади бросить или конторскую бумагу какую. В бюро ребята резкие, чужих не любят.

– Да я как бы свой, – я повернулся к доброхоту, заскочившему на заправку и, по всей видимости, обратившему внимание на мою машину, одновременно вытаскивая за цепочку жетон из-за пазухи. – Во, видал?

– Прошу пардону, вашество, – с улыбкой поднял руки мужик. – Нечасто в наши края ваш брат залетает. По делу или так?

– Каникулы у меня, – честно признался я, грустно вздохнув. – Но, походу, нашёл уже приключений на пятую точку.

После патриарха у меня выработалась идиосинкразия на слова «гремлины» и «автомойка», так что я просто физически не мог пройти мимо и, достав документы, направился к дальнобойщикам. Пусть официально я действительно находился в отпуске, и при подозрении мне достаточно было передать сообщение в бюро, но не допустить повторения случившегося на полигоне было делом чести для меня прежде всего как для мужчины.

– Здорово, мужики, – я показал удостоверение, позволяя рассмотреть фотографию и печати. – Слышал ваш разговор. А где, говоришь, машину мыл? Не на автобазе на Овчукова, случаем?

– Там, где ж ещё, – закивал, как китайский болванчик, плюгавенький. – Нахрена я попрусь через весь город на левый берег, а на правом для длинномеров больше ничего нет. Ладно бы лето было, дома из шлага бы помыл, а так…

– Боря, заглохни! – рыкнул бригадир на подчинённого, глядя, как я посмурнел, а затем обратился ко мне преувеличенно вежливо: – А что, гражданин начальник, проблемы какие-то?

– Вот сейчас и узнаем. – Я вздохнул и направился к выходу. – Пошли посмотрим на машину. – И, видя, что мужики не двинулись с места, добавил: – Выбор у вас небольшой. Или я сейчас погляжу или доложу наверх, и будете команду ждать. Работы после Коляды хватает, так что можете и сутки простоять. Решайте.

– Ну, пошли посмотрим, – Михалыч ожёг злым взглядом плюгавого и тяжело поднялся. – А вы чего сидите?! Бегом к машинам!

– Стоять! – я тормознул мужиков. – Без меня никто к технике не лезет! Тут стойте, ждите. Я инструмент возьму и пойдём.

Бригадиру моё самоуправство явно не понравилось, но перечить он не стал. Да я и не намерен был пререкаться. Попробовал бы права качать, реально вызвал бы бюро и ДПС, чтобы перекрыли здесь всё. Отпускать машину, потенциально заражённую гоблином, я не собирался. Добежав до Пумбы, выдернул из крепления ставший родным М-48, сунул в карман мощный фонарь, имеющий постоянную прописку под водительским креслом, проверил, на месте ли пачка печатей, которыми на дорогу снабдила меня Мико, и достал из чехла маятник, подаренный Скуратовым.

Шикарная вещь, на порядок более чувствительная, чем стандартный. Десятисантиметровый кристалл заберзата, огранённого в виде остроконечной шестнадцатигранной призмы, покачивался на цепочке из смеси серебра и платины – платинина – и реагировал на малейшее присутствие потустороннего, начиная светиться. Стоил такой маятник пусть не как чугунный мост, но не сильно меньше, так что обычным агентам его не давали, а приобретать за свои деньги не каждый бы решился. Я же от подарка отказываться не стал, тем более что он был уже старым, Владимир Алексеевич отходил с ним больше десяти лет и теперь решил поменять на новый. Конечно, может, это был только предлог, но сути оно не меняло. Человек хотел помочь, зачем его обижать.