Микки посмотрела на темнеющее небо, напомнив себе, что сегодня новолуние. И если розы нуждаются в помощи, сейчас лучшее время для этого.

Она только пройдет по центральному ряду кустов, проверит, убрали ли рабочие за собой весь мусор и не попортили ли кусты. А потом вернется домой, нальет себе немножко вина и поуютнее устроится в постели с хорошей книгой… написанной женщиной!

Ох, а ведь она может и заснуть… и разве ей не хочется больше всего снова навестить своего возлюбленного, а не заниматься чем-то еще?

Микки миновала перекресток, отделявший парк от улицы, и пошла по тротуару, что тянулся мимо чудесных прудов с маленькими водопадами, которые обрамляли Вудворд-парк с севера. На следующей развилке она повернула от северной стороны улицы к центру парка, где пока еще не утихла суета вокруг сцены, возведенной лишь накануне вечером. Обрывки стихотворных строк звучали, дразня ее и соблазняя посмотреть спектакль.

Заинтересовавшись, Микки порылась в памяти, припоминая историю Медеи. Она смутно помнила, что это была древнегреческая трагедия, и что Медею обманул ее муж Ясон, и… Микки наморщила лоб, пытаясь разобраться во всем том мусоре, который вбивали ей в голову на уроках английского языка в колледже.

Эта строка, принесенная легким ветром, прорвалась сквозь паутину воспоминаний. Ну конечно. Медея разозлилась на Ясона, потому что он променял ее на более молодую женщину, дочь короля какой-то там местности, куда Медея с Ясоном бежали после того, как Медея предала свою родину, чтобы спасти Ясона…

– Символично… – пробормотала себе под нос Микки. – Таковы мужчины…

Она замедлила шаг, приблизившись к группе людей, устанавливавших освещение и переставлявших с места на место фанерные декорации. На сцене находились несколько актрис, но они молчали. Трое нервно топтались в левой части сцены. Одна женщина стояла на правой стороне. Все были одеты в греческие туники, волосы актрис свободно спадали на спины. И все оглядывались с таким видом, как будто ждали: из темноты за краем сцены вот-вот материализуется нечто… Микки остановилась, наблюдая, и пыталась понять, почему актрисы выглядят так встревоженно.

– Черт побери, где Медея? – громко вопросили из маленькой открытой палатки, стоявшей неподалеку.

Микки от неожиданности даже подпрыгнула.

– Она… она сказала, что ей надо сделать перерыв, – робко произнесла одиноко стоявшая женщина.

– Это было полчаса назад! – взревел голос из палатки. – Как, интересно, мы можем наладить звук без Медеи?

Микки посмотрела туда, откуда доносился голос. Но в темной палатке можно было различить только слабо освещенный звукооператорский пульт, мигавший крошечными лампочками, да еще тень человека, стоявшего перед ним.

– Я могу нацепить два микрофона и читать ее роль вместе со своей, – предложила одна из женщин, прикрывая ладонью глаза, в которые бил свет софитов, и глядя в сторону палатки.

Микки решила, что там, видимо, скрывается режиссер.

– Это не поможет. Мы не можем сделать точный расчет таким образом. Черт побери! Я уже устал от выходок Кэти. Эта маленькая штучка думает, что она и в самом деле Медея!

Мужчина замолчал, и Микки слышала, как он раздраженно шагает взад-вперед по покрытой листьями земле. Потом, как будто взгляд Микки привлек внимание мужчины, он повернулся к ней.