Напомнив Паоло о необходимости следить, чтобы в клубе никто не фотографировал, в том числе с помощью мобильных телефонов, он поднялся и нехотя направился к столику, где Зейна восседала в окружении своей обычной свиты: поклонников, прихлебателей и кавалеров. Сегодня в числе последних был и новый бойфренд звезды – бледный, худой как щепка английский актер, прославившийся исполнением роли кровожадного вампира в популярном телесериале.

Сама Зейна выглядела как обычно, то есть великолепно. Ее экзотическая красота (она была наполовину бразильянкой, наполовину – индианкой) производила ошеломляющее впечатление и способна была загипнотизировать кого угодно.

– А вот и малыш Бо-би-бо, – промурлыкала звезда своим низким, чуть хрипловатым голосом. – Давненько Зейна его не видела. Где же был мой Бобби все это время?

Бобби смело взглянул в ее кошачьи глаза и вдруг понял, что чувство, которое он когда-то питал к этой женщине, давно умерло.

– Да я почти все время здесь, в клубе, – ответил он небрежно, здороваясь за руку с бледным, словно и впрямь только что из гроба, бойфрендом.

– Не навестить ли Зейне малыша Бобби? – проворковала певица. – Хочешь, я приду к тебе?

– Нет, – неожиданно твердо сказал бойфренд. – Он не хочет, и я тоже не хочу.

Наконец-то, подумал Бобби. Похоже, Зейна связалась с человеком, который не боялся ей возражать. И он рассмеялся, разряжая возникшее напряжение.

– Рад был повидаться. Я пришлю вам бутылку шампанского за счет заведения. Всего хорошего…

И прежде чем Зейна успела его остановить, Бобби встал и двинулся к следующему полукабинету, где в окружении юных моделей обоего пола сидели Адриан Броди и его друг Дитер Абт.

Иногда быстрое отступление, решил Бобби, оказывается лучше глухой обороны.

– Если бы я тебя не знала, – тепло сказала Лаки, – я не дала бы тебе больше семидесяти.

Джино расхохотался. Несмотря на возраст, он сохранил все зубы, а его волосы, хотя и поседели, оставались густыми и блестящими. Годы не согнули его – Джино по-прежнему был полон энергии, а его живому, острому уму могли позавидовать и сорокалетние мужчины.

– А ведь мне уже за девяносто, детка, – ответил он. – Я пережил всех. И знаешь, я ничего не стал бы менять в своей жизни. Я ни о чем не жалею – разве только о том, что в свое время мы с тобой так редко разговаривали по душам. А порой вообще не разговаривали… – Он улыбнулся.

– Но ведь это случалось не слишком часто, правда? – сказала Лаки, припоминая их яростные ссоры, которых, если говорить честно, было не так уж мало.

– Часто – не часто… Главное, я знал, что это ненадолго, – ухмыльнулся Джино. – Ты всегда была отходчивой.

– Ну уж и отходчивой, – сказала Лаки не без сарказма.

Они сидели в «Ключах», в любимом ресторане Лаки, – уютном заведении с итальянской кухней, которое находилось вдалеке от лифтов и не особенно бросалось в глаза. Ресторан она назвала «У Джино». Естественно, в нем подавались блюда, которые больше всего любил ее отец: тефтели с чесноком в густом томатном соусе, спагетти, пенне, телячьи котлеты с жареным тосканским картофелем и овощами и многое другое – в том числе несколько сортов пиццы, поименованных в честь членов семьи Сантанджело.

Пейдж с ними не было. Жена Джино осталась в номере, сославшись на усталость, но Лаки поняла, что это был только предлог. Пейдж была достаточно тактична и умна, чтобы догадаться: Лаки и Джино хочется побыть вдвоем.

– Как поживает Макс? – спросил Джино. – Все еще мечтает о побеге из родительского гнездышка?

– Еще как мечтает, – ответила Лаки, не скрывая своего огорчения. – И похоже, даже мне ее не остановить. Вот исполнится ей восемнадцать – и все. Убежит.