. Поскольку контакты предков индоевропейцев и семитов имели место в период ностартической общности, представления этих народов о данном могучем диком животном возникли как минимум в ту далекую эпоху. Многие тысячелетия спустя образ тура сохранился в восточнославянском фольклоре в связи с небесной сферой. Русская загадка о громе и молнии указывает на связь этих грозных явлений природы с интересующим нас животным: «тур ходит по горам, турица то по долам; тур свистнет, турица то мигнет»; про гром образно говорили: «ревнул вол за сто сол; за сто речек»^>82. Известны про гром и аналогичные белорусские загадки: «за триста верст вол реве», «крикнув вол на сто гор, на сто речак», «ревнув вол на сто гор, на тысячу городов»^>83. Как видим, представления о диком туре впоследствии переносились и на домашнего вола, сохранившего включенность в ту же систему ассоциаций. По всей видимости, грозный рев дикого быка соотносился нашими далекими предками с грохотом грома.

Огромная сила и неустрашимость, присущие этому животному, его ассоциация с небесной сферой вполне могли способствовать превращению тура в мифологический персонаж. В предыдущей главе уже приводилось народное предание о богине леса и лесных зверей Девке-Турке. В русских былинах фигурируют как вещая златорогая турица, предрекающая взятие Киева татарами, так и оборачивающийся в тура волхв Афромей. В свете этого явный интерес представляет сообщение украинского автора XVII в. Иннокентия Гизеля. При описании распространенных в его время святочных обрядов в честь Коляды он отмечает следующую интересную подробность: «…к сему на тех же самых законопротивных сборищах и некоего Тура-сатану и прочие богомерзкие скареды премышляюще вспоминают». Веком позже «Словарь русских суеверий» в статье «Тур» дает более подробную информацию об этом загадочном персонаже: «Славяне признавали сего идола богом сладострастия, который на всех веселых пиршествах и игрищах имел не последнее место. В честь сего бога особый праздник установлен был, который и ныне отправляется и называется семик, в котором при многом обжорстве и питье часто бабами забывается благопристойность». В статье «Семик» повторялась та же информация со следующим добавлением: «Сей день и следующие по нем еще три, древние славяне праздновали… богу Туру,… а при том вмешивались тут и всякие любовные действия в честь и жертву богу Туру»^>84.

Все эти свидетельства достаточно поздние, что заставляет относиться к ним с определенной осторожностью. Ни отечественные, ни иностранные средневековые источники не отмечают у славян какого-либо бога Тура. Однако на следы почитания этого животного указывает целый ряд данных. Под 1146 г. летопись упоминает Турову божницу около Киева^>85. Кроме того, по преданию, на горе над Галицким озером в Костромской губернии некогда существовало капище Турово. То, что в древности там действительно существовало какое-то святилище, косвенно подвтерждается тем, что в 1836 г. в селе Туровском, близ Галича, был найден небольшой идол, вылитый из красной меди^>86. Этнографы отмечали, что еще в ХIХ в. крестьяне на новый год ходили около Днестра с быком, припевая: «Ой Туре! Туре! небоже – Ой обернися тай поклонися»^>87. Данный пример показывает не только устойчивость культа тура, но и то, что впоследствии отдельные его элементы переносились на быка. О распространенности данного культа свидетельствует и личное имя Тур, упоминаемое летописью при описании событий, сопутствующих самому началу древнерусского государства. Описывая войну Владимира с Рогволдом, «Повесть временных лет» рассказывает о происхождении последнего, одновременно говоря и о происхождении названия города Турова: «бѣ бо Рогъволодъ перешєлъ изъ заморья. имѧшє волость свою Полотьскѣ. а Туръ Туровѣ. ѿ него же и Туровци прозвашасѧ»