Фуго растерянно принял моток проволоки и дрогнувшим голосом проговорил:

– Спасибо.

– Не за что, – ответил робот. – Да, извини, если я тебя иногда обижал. Постараюсь больше этого не делать.

– Да, конечно, – едва сдерживая слезы, пролепетал мимикр. – Ты тоже меня прости. Я иногда называл тебя железякой. Это неправда. Ты не железяка, ты… ты…

– Деревяшка, что ли? – беззлобно усмехнулся робот.

– Ты – мой друг, – наконец выговорил Фуго. – Когда вернемся, я тоже тебе что-нибудь подарю. Правда, у меня почти ничего нет, но, может быть, найду что-нибудь на улице или на корабле.

– На корабле ничего невозможно найти, – расчувствовавшись, сказал Цицерон. – Там можно только украсть. Но все равно спасибо. Считай, что я забыл, как ты все время оскорблял меня.

– Но согласись, ты тоже частенько обзывал меня вором и пройдохой, и делал это гораздо чаще, – с укором ответил собеседник.

– Нет уж, позволь не согласиться, – более твердым голосом сказал робот. – Ты всегда начинал первым, и все время пытался обидеть меня как-нибудь посильнее.

– Ну это уже наглое вранье, – возмутился мимикр. – Кто меня с самой первой минуты знакомства обозвал жуликом?

– Но вначале ты обозвал меня железным болваном. К тому же не один я считаю мимикров жуликами.

– А-а-а! Так все-таки ты считаешь меня жуликом?! – повысил голос Фуго.

– Все! – закричал Алеша. – Хватит ругаться, или я выйду из вездехода и пойду пешком.

– А я что? Я ничего, – пробормотал Фуго. – Ты своей железяке это скажи.

– Вот видишь, – не на шутку обиделся робот. – А ведь я пожалел его.

– Так найди в себе силы дожалеть до конца, – сказал Алеша.

Путешественники и не заметили, как на джунгли опустился вечер. Небо как-то разом погасло, появились крупные, как яблоки, звезды и в разных концах небосвода – две яркие луны. Первобытный лес сделался серебристо-синим и с наступлением темноты наполнился рычанием хищников и жалобными воплями их жертв.

Алеша включил фары, и тут же в полукружье яркого света начали слетаться насекомые и птицы. Мелкие зверушки сбегались на свет, словно ища у пришельцев защиты от хищников. В кронах деревьев зашелестели невидимые обитатели, которые, вероятно, сопровождали вездеход, как будто боясь снова очутиться один на один с кромешной тьмой.

– Вообще пора остановиться на привал, – глядя в темное окошко, сказал Фуго. – Кто-то здесь обещал испечь на костре вот это, – он показал на кабачок и добавил: – Кушать хочется.

– Сейчас найдем поляну и остановимся, – ответил Алеша. – Здесь в лесу опасно даже вылезать из вездехода.

– Ой! – вдруг воскликнул мимикр и шарахнулся к мальчику. – Сейчас в окно заглянула такая рожа! Ужас, а не рожа!

– А я никого не видел, – сказал Цицерон.

– Посидел бы на моем месте, увидел бы, – опасливо поглядывая на окно, ответил Фуго. – Страшнее я никогда ничего не видал. Вот смотри, – обратился он к Алеше и изобразил из себя лохматую звериную морду с маленькими злыми глазками. Мальчик повернулся, увидел рядом страшилище и с испугу так сильно вильнул в сторону, что чуть не наехал на Цицерона.

– Не надо! – крикнул он. – Прошу тебя, в экспедиции будь только самим собой! Вернемся на корабль – хоть трубираном или кабачком прикидывайся, а здесь и без тебя зверей хватает.

– Ладно, – ответил мимикр и со страхом посмотрел на окно. – А стекло здесь крепкое?

– Пуленепробиваемое, – ответил робот.

– А если посильнее ударить лапой, пробьет? – не унимался мимикр.

– Ну, если лапу зарядить в пушку, может, и пробьет. И то вряд ли.

– Может, тогда сам испечешь кабачок, а мы с Алешей посидим тут? – высказал Фуго здравую мысль.