Обычно мягкие черты лица старшего наставника исказились гневом и болью, он занес меч для решающего удара, пока Келлгар еще не успел перевернуться на спину или схватить выпавшее из рук оружие.

«Вот и все», – успел подумать мужчина. Невозможно приготовиться к смерти, и Келл выдал самую естественную реакцию на приближающийся конец: страх. Он зажмурился, а в мыслях уже рисовались картины холодных пальцев тьмы с Той стороны, которыми он отныне будет навечно скован.

Брат Анри тяжело вздохнул, замер на мгновение и медленно опустил голову. Из его живота торчал меч. Старик выронил из ослабевших пальцев оружие и пошатнулся. Берт вытащил из его спины меч, и брат свалился на Келла. Молодой барон стоял бледный как смерть с выпученными от ужаса глазами и раскрытым ртом в тщетных попытках вздохнуть. Это его первое убийство. По прихоти судьбы-злодейки он лишил жизни своими руками того, чьей смерти хотел меньше всего.

Келлгар, такой же бледный и напуганный, вылез из-под тела наставника – тот еще был жив – и подобрал свое оружие. Юноши таращились друг на друга одинаково ошалелыми глазами в попытках осознать, что же сейчас произошло. У Берта подкосились ноги, он едва успел опереться о стену, как его обильно вывернуло на и без того запачканные полы гимназии.

Келл мог думать лишь о том, как только что чудом избежал смерти. Оба парня готовы были расплакаться, каждый по своей причине, и лишь благодаря присутствию другого держали себя в руках. Келл хлопнул товарища по плечу.

– Спасибо, дружище, я в долгу перед тобой. – Он откашлялся и отвел глаза – от трупов, и от липкой крови, заливающей коридоры, и от темного пятна блевотины. – Я увлекся. Надо закончить начатое.

Берт промычал что-то не вполне внятное: все его мысли сейчас занимал затихающий в последних судорогах брат Анри.

Келлгар прикончил последних двух монахов, разлил весь оставшийся спирт по коридорам. Парни отошли поближе к выходу, Келл поджег прихваченную в одной из комнат лампу и бросил ее в коридор. Пламя вспыхнуло в мгновение ока и уже через несколько секунд разошлось по спиртовой дорожке в комнаты и одного, и другого крыла. Келлгар глядел на пламя как зачарованный, даже жар из коридора его не беспокоил. Значит, вот как сгорела его деревня…

– Пора убираться отсюда.

Юному барону пришлось силком волочить его за собой, ухватив за предплечье.

– Скоро пожар заметят в городе. Если нас здесь застанут, нам несдобровать.

Келл и сам это понимал. Он побежал за Бертом и только сейчас заметил вещевой мешок за его плечом.

– Что это там?

Хотя он и так уже догадался по звону стекла. Берт вымученно усмехнулся.

– Не пропадать же добру! В монастырских погребах столько хорошего вина осталось, прямо слезы наворачиваются. Прихватил только самые старые.

– Да, после такого не помешало бы выпить.

Они добежали до конюшни, где Берт оставил свою лошадь. Разумеется, никто не знал, что эта среднестатистическая рыжая кобыла принадлежит ему, ведь обычно он разъезжал на статном вороном мустанге. Юноша отдал свою сумку Келлу, вскочил в седло, взял сумку обратно, а когда следом забрался Келл, одной рукой бережно прижал бутылки к груди, а в другую взял поводья. Поглядел на оставшихся лошадей и обернулся к другу:

– Может, возьмешь себе лошадь?

– Кто-нибудь может узнать ее в городе, – с сомнением отозвался он, но мысль ему понравилась.

– Да брось, бери вон ту гнедую кобылу, таких полно, никто и не узнает.

Мужчина со вздохом слез. Лошадь была распряжена на ночь, придется ехать без седла.

– Освободи остальных лошадей, – добавил Берт, – они смогут убежать. В такой суматохе затеряется не одна лошадь.