– Ну, не следует меня поносить, – сказал Этельстан с обидой. – Я мог бы прикончить тебя в давке, но вместо этого ударил плашмя. Впрочем, помня, какие у ирландцев крепкие черепа, ударил изо всех сил. Ты много часов был без чувств. Лодброг прикончил бы тебя, как и остальную команду корабля, однако я сказал, что твоя жизнь принадлежит мне. Впрочем, викинги согласились пощадить тебя лишь при условии, что я привяжу тебя к мачте. Они тебя хорошо запомнили.

– Где мы находимся?

– Без толку спрашивать. Штормом нас отнесло далеко от курса. Мы собирались совершить набег на берега Испании. Когда случай свел нас с твоим кораблем, мы, разумеется, не преминули этим воспользоваться, но добыча оказалась скудной. Теперь же нас несет морским течением неизвестно куда. Рулевое весло сломано, корабль поврежден. Как знать, мы могли оказаться даже на самом краю мира. Поклянись, что присоединишься к нам, и я тебя освобожу.

– Поклянись, что провалишься прямиком в ад! – прорычал в ответ Турлох. – Уж лучше я пойду ко дну вместе с кораблем и буду вечно спать под покровом зеленых волн, привязанный к этой мачте. Сожалею только, что не смогу отправить на тот свет больше морских волков вдобавок к той сотне, что уже жарится в преисподней благодаря мне!

– Ну ладно, – миролюбиво отозвался Этельстан, – всем нам нужно есть. Я, по крайней мере, развяжу тебе руки. Вот так, теперь ты можешь занять свои зубы этим мясом.

Турлох склонил голову и жадно впился в здоровенный кусок. Этельстан какое-то время наблюдал за ним, затем отвернулся. «Странный он, этот отступник-сакс, охотящийся вместе со стаей северян, – подумал Турлох. – Страшный противник в бою, но в душе его теплится искра доброты, отличающая его от компании, с которой он водился».

Корабль слепо несся по ночному морю, и Этельстан, возвратившийся с рогом пенистого эля, заметил, что облака снова сгустились, скрывая из виду беспокойные воды. Он оставил руки гэла свободными, но Турлох по-прежнему был накрепко привязан к мачте веревками, обхватывавшими его ноги и торс. Разбойники не обращали на пленника внимания, пытаясь удержать искалеченный корабль на плаву.

Через какое-то время за грохотом волн Турлох стал различать низкий рев, который становился все громче. И в тот момент, когда его, наконец, расслышали тугоухие северяне, корабль скакнул как пришпоренная лошадь, натужно скрипя всем корпусом. Как будто по воле колдовских сил подсвеченные приближавшимся восходом облака расступились, открывая их взорам простор серых беспокойных вод и длинную череду бурунов прямо по курсу. Далеко за пенным безумием рифов маячила земля, судя по всему – остров. Рев все усиливался по мере того, как пойманный приливным течением корабль сломя голову летел к гибели. Турлох увидел, как мечется по палубе Лодброг с развевающейся по ветру бородой, размахивая кулаками и выкрикивая бесполезные команды. Подбежал Этельстан.

– Едва ли кому-то из нас удастся спастись, – пророкотал он, разрезая веревки, – но ты заслуживаешь шанса, как и все остальные…

Турлох высвободился из пут.

– Где мой топор?

– Там, на оружейной стойке. Но, кровь Тора, парень, – с изумлением добавил рослый сакс, – зачем тебе сейчас обременять себя…

Но Турлох уже схватил топор, и от ощущения знакомой изящной рукояти в руке уверенность заструилась по его венам, как вино. Оружие было такой же частью его тела, как правая рука. Если ему суждено погибнуть, он погибнет, сжимая свой топор. Турлох торопливо закрепил оружие на поясе. Все доспехи с него сняли, когда захватили в плен.