Пока телевизор жизнерадостно выплёвывал подробность за подробностью, как горячую тему одного дня, забавный пустяк, не более, Творилины тяжело смотрели на сына, не находя слов. Тот равнодушно уставился прямо перед собой, ковыряя в тарелке кусочек нежнейшей парной телятины.

Признаю, погорячилась, когда сказала очевидное, слетевшее с языка раньше, чем успела его прикусить:

– А почему не попробовали мясом их кормить? У нас же получается?

Мадам М выкатила глаза и ядовито прошипела:

– Причём здесь Борисик, позвольте узнать?

Творилин положил руку на её вцепившуюся в край стола ладонь, побелевшую от напряжения, и тихо спросил меня:

– Борисик пытался кого-то кусать?

Мадам М резко выхватила руку и воскликнула:

– Конечно, нет! Что за бред! Вы что, издеваетесь надо мной?

Но он с тревогой смотрел мне прямо в глаза, так что пришлось ответить:

– Да, но мы с ним договорились. Не волнуйтесь, всё будет хорошо, а на площадку мы шлем хоккейный на голову надевали, и никаких проблем, не достать зубами. И соседка, которая доктор, когда приходила дочку забрать, тоже хотела няню укусить, но передумала! Видите, всё нормально. И учителя фортепиано мы не покусали, вот! Ну в смысле, Борисик не покусал, конечно.

– Шлем? – Творилин задумался, взглядом пригвоздив к месту готовую взорваться жену. Она удивительно точно угадывала, когда можно выходить из берегов, а когда стоит чуть-чуть сбавить обороты. Не встретив поддержки, мадам М вскочила и обняла спокойно сидящего семилетнего сына, словно защищая от обвинений. Тот протяжно протянул:

– Мааааам… Отойди. А то укушу.

С этого дня на ночь запирались все, и кухарка с мужем-садовником, и родители в своей роскошной спальне с видом сад, а главное – тщательно запирали детскую, чтобы наш собственный юный зомби не побрёл случайно ночью куда-нибудь не туда.

Мой краткий, но красочный рассказ про заражённую соседку вызвал семейный переполох, ведь гастарбайтеров-то сразу переловили, но это не помогло, похоже – в посёлке есть ещё зомбаки. Вопреки всякой логике, было строжайше запрещено гулять с ребёнком, хотя чего бояться, когда с ним уже всё случилось? Но я не против, ведь одно дело присматривать за единственным знакомым зомби семи лет от роду, и совсем другое – ходить там, где могут быть другие заражённые.

Насколько их много, сразу понять не удалось: мы засели взаперти, а что там за трёхметровым забором, хоть даже потоп, то нам неведомо, пока никто не звонит в домофон. К сожалению, это вскоре случилось – садовник наш работящий, но не слишком предусмотрительный, и когда ему срочно понадобился соседский инструмент, потому что свой подвёл, то он, как ни в чём не бывало, отправился прямиком к укушенной соседке-доктору, по выработанной годами привычке. Точнее, к её садовнику, вот только к тому моменту он уже был начальным зомби, тут же радостно наградившим коллегу своей принадлежностью к замедленному зомби-клубу.

Садовник в сердцах даже подрался немного, а что толку? Ничего не исправить. Взял то, за чем ходил, ответственный работник, ничего не скажешь, и через минуту позвонил в наш домофон, несусветно ругаясь на всю улицу.

Калитку открыла его жена Тамара, не сразу понявшая, что произошло. Впустив извергающего проклятия мужа на территорию, хотела быстренько отвести вниз, в помещение для персонала. Наверняка, ей хотелось думать, что всё в порядке, да и укус неглубокий, но на крики сразу спустилась сама мадам М, вся очень напружиненная и сидевшая у себя в комнатах, как на иголках, чутко прислушиваясь к любому шороху. Застав садовника с красноречивым следом на руке, спросила севшим голосом: