– Хэллоу! – выдохнула я в мембрану грудным голосом сирены и смела собеседника с ног. Иначе как объяснить, что пару минут со мной красноречиво молчали?

– Джул, – раздался наконец голос Никоса. – Что ты хочешь из одежды?

– И тебе привет, последователь Микаэля Соломона, – поздоровалась я, намекая на «Голубую лагуну».

– Что. Ты. Хочешь. Из одежды? – очень тактично и вежливо обругал меня Казидис, скорее всего мысленно мечтая удавить меня на телефонном шнуре. Но сегодня был не его день. Мы друг от друга далеко, да и телефон в моих руках – стандартная радиомодель.

– Мне всего хватает, – ехидно «утешила» я его. – Для того чтобы смотреть на солнце сквозь решетку, совсем не нужно платье от-кутюр.

– Тебя больше не запирают, – возразил Никос.

Разумнее было бы промолчать. Правда, любой, кто меня знает, подтвердит – нормальности и разумности за мной отродясь не водилось.

– Только в целях предотвращения землетрясений, – легко согласилась я. – Но для меня сейчас весь твой остров в решетку, так что можешь мне выбрать что-нибудь сам… в полосочку… и мы будем мило гармонировать с колючей проволокой.

– А нормальную одежду?..

– Никогда! – Тут уже дело принципа. Я существо неорганизованное, но стра-ашно принципиальное!

И случилось невообразимое – внезапно Казидис испытал острый приступ желудочно-кишечной совести (звучит словно приступ аппендицита или колик. Наверное, такая редкость у подобных ему бывает лишь единожды).

– Вероятно, я должен был тебя пригласить на остров…

– Вероятно! – Где-то сдох слон и начинал пованивать!

– Давай притворимся, что я тебя пригласил, и начнем все сначала?.. – Этой фразой он напрочь убил во мне проклевывающиеся ростки доброго, чистого и светлого.

– Хорошо. Уговорил! – Пробудилась лютая жажда крови, а отказывать ей с непривычки было тяжко. – Тогда давай притворимся, что ты – последний человек на Земле, от которого бы я приняла это приглашение! – ласково пропела я.

– Будешь стоять на своем? – раздраженно прорычал проклятущий миллионер. Какая экспрессия! Можно подумать, это я его дважды украла и пыталась изнасиловать?!

Уж лучше на твоем!

– Непокобелимо! – заверила его я.

– Я вернусь! – грозно заверил он меня и отключился.

– На каждого Терминатора всегда найдется доменная печь! – с торжеством заявила я, возвращая телефон садовнику.

Хотела, разумеется, заныкать это достояние, но мужик так за ним охотился, что я побоялась – затопчут.

На следующее утро мне сообщили через Аристарха:

– Сегодня вам привезут вечерний туалет, Джул.

– Благодарю за неустанную заботу, – неискренне порадовалась я. – Но скажите, почему именно вечерний? В обычный я уже ходить не могу?

– Это наряд, – тонко улыбнулся эскулап, не принимая предложенной мной игры в слова.

– Вне очереди? – опешила я. – Простите, доктор, у меня очень плохо с военной дисциплиной. – Скорбно вздохнула: – Не пойму, кто кого не любит, но факт есть факт – мы изначально несовместимы.

– Это – платье! – влез в пикировку Аристарх.

От жары он взмок и стал смешнее обычного. Ну натуральный Губка-Боб. Его словно жарили в масле, как пончик. Ари все время вытирал блестящий лоб носовым платком, но ему это мало помогало. Короткая стрижка стояла дыбом, под мышками на рубашке с коротким рукавом целые озера пота. Душка-доктор, похоже, совсем «вареный». Бегал, наверное, с утра по своим врачебным делам. Как бы тепловой удар не получил, бедолага!

Ничего удивительного. Это Греция. Как показывает термометр, тут днем жара до пятидесяти градусов по Цельсию. Шкалы по Фаренгейту у них нет. А жаль…