Наши пять кабинетов связаны между собой одной приемной, в которой сидит одна из стажерок – девушка Вика, смышленая и подвижная. Все-то у нее в руках горит и перекипает, работа ладится, и вся она такая ладная, легкая, веселая. Даже удивительно, чем такую радостную птичку-трясогузку привлекает мрачный мир преступлений и уголовного процесса. Но Викуля молодец, пусть у нее не семь пядей во лбу, но закон она знает хорошо и легко в нем ориентируется, что немаловажно для молодого юриста. Сергея Юрьевича (Сереженьку) она боготворит, ловит каждое его слово и по нескольку десятков раз перечитывает все его статьи в журналах или газетах. И делает это вовсе не из корыстных побуждений ублажить босса, чтобы получить повышение в зарплате, нет, ей действительно интересно.

Я поднялся со своего скрипучего кресла и двинулся в сторону кабинета босса. Викуля проводила меня ободряющим взглядом и показала два больших пальца в знак поддержки. Я слабо улыбнулся – ночь была бессонная, да и надоело мне уже все. Хочу завалиться спать и отрубиться от мира на недельку – чтобы никто не звонил и не писал. Что со мной? Старость, что ли, пришла?

– Я пришел, – сообщил я очевидную вещь, проходя в кабинет.

Рождественский был при полном параде, впрочем, как и всегда. Идеально сидящий костюм бутылочного цвета, белая сорочка, тонкий галстук в тон пиджаку. Ботинки выглядят как будто из кожи крокодила, и я уверен, так оно и есть.

Сергей Юрьевич восседал на своем огромном троне. Царь наш уголовно-процессуальный. Голова скорбно опущена в толстенный том дела, брови сдвинуты. Максимальная концентрация на процессе.

– Ты опять пришел в этой отвратительной рубахе? Сколько раз тебе говорить, что короткие рукава – это моветон? – первым делом спросил босс, не отрываясь от чтения.

Вот ведь прикопался к моим рубашкам! А мне нравятся рубашки с короткими рукавами. Я люблю, когда одежда комфортная, легкая, не сковывает движения. А Рождественский вечно запакуется в свои костюмы-сорочки-пиджаки и сидит под кондиционером целый день. Пробежит от двери до машины – и снова под кондей. А в зале суда мучается, потеет, преет, потом возвращается в офис и первым делом в душ (да, у него есть душевая кабина в отдельной комнате отдыха), сменит сорочку и снова за работу. Нет, увольте! Мне, пожалуйста, хлопковую или льняную рубашку с короткими рукавами и желательно шорты. Но шорты, конечно, перебор. Вот если я захочу убить босса, то обязательно надену шорты, у него инфаркт случится.

– Сергеей Юрьевич, у меня сегодня нет никаких встреч, – в который раз объясняюсь я, – и я буду неотрывно работать за компом. В кабинете душно, даже с кондиционером, даже при открытых окнах…

– Да ты еще пять причин найдешь, лишь бы оправдать свое сельпо, – отмахнулся босс. – Если бы я выбирал помощника только из-за стиля, то ты бы был вышвырнут еще в первый день, когда приперся в джинсах в мой офис.

Да, джинсы он тоже не любит. Чертов эстет.

– Дверь закрой и садись.

– Вы опять стащили уголовное дело? – спросил я, усевшись за стол напротив него.

– Ты предлагаешь мне потеть в прокуренном кабинете следователя с этими бумажками?

– Да нет, просто вас когда-нибудь посадят за это, да и все.

– Не будь занудой, – снова отмахнулся Сергей Юрьевич. – И ничего не стащил. Валюша мне сама отдала, велела вечером занести обратно. Отправь кого-нибудь из девчонок, только на моей машине, чтобы в целости довезли.

– Хорошо.

Вот странный человек! Он так трепетно относится к праву, так смакует его нормы, требуя читать их внимательно и разбирать на слагаемые, чтобы проникнуть в суть правовой мысли… А некоторые законы нарушает даже глазом не моргнув. Есть у него какой-то собственный сосуд с законами, туда закинутыми, которые он бережет, боясь расплескать, а есть другие законы, которые вовне. И на них Рождественскому плевать. Закон строго-настрого запрещает адвокату не только забирать уголовное дело к себе в офис для ознакомления, его даже листать в отсутствие следователя запрещено. Но у Рождественского свои взгляды на это: с большинством следователей он в отличных профессиональных отношениях и доверие заслужил годами.