Если в образе Рима мы вправе узнать всякую крупную политию, то и кровавая борьба за власть над нею – тоже вполне «римский» сюжет. Тем более когда речь идет о братоубийстве. Не раз и не два на дом Рюриковичей ложилась мрачная тень этого преступления. Известнее всего – гибель Бориса и Глеба от рук убийц, подосланных одним из их старших братьев. Однако мало кто вспомнит, что в той же борьбе за киевский престол погиб еще один сын Владимира – Святослав, и туман, окутывающий его кончину, еще гуще, ведь его жития никто так и не написал. И все же, кажется, удалось найти путь к тому, чтобы отчасти прояснить ту давнюю трагедию, а может быть, даже назвать имена заказчиков всех трех убийств…
Не все из собранных здесь работ написаны постоянными сотрудниками Лаборатории. Мы вполне осознанно предоставляем наши страницы и молодым медиевистам, чтобы они на практике учились вносить посильный вклад в ту «множественную историю», которую научное сообщество рассказывает не только самому себе, но и публике – как мы надеемся, благосклонно настроенной.
Крест в камне
Андрей Виноградов. Ex oriente crux. Ранняя эволюция византийских церквей типа вписанного креста в свете новых открытий
doi:10.17323/978-5-7598-2111-3_14–42
Проблема происхождения храма типа вписанного креста (англ. cross-in-square church) как часть более широкого вопроса о генезисе крестово-купольных церквей вообще – ключевая для истории становления средневизантийского зодчества и крайне волновавшая исследователей христианской архитектуры в первой половине – середине XX в. – ближе к концу столетия явно отошла на второй план, так что в новейших историях византийского зодчества она вообще не поднимается[7]. Впрочем, так случилось не потому, что проблема эта была решена, но потому, что она стала считаться практически неразрешимой, как хорошо видно из последних – и притом уже довольно давних – обзоров Д. Ланге и Н. Шмука[8].
Видятся три основных причины такого тупика. Во-первых, в дискуссии о храмах типа вписанного креста произошла резкая поляризация позиций без возможности доказать абсолютную правоту одной из них или, наоборот, примирить их между собой. Во-вторых, многие исследователи сконцентрировались именно на происхождении рассматриваемого типа и широких вопросах типологии, пренебрегая изучением конкретных памятников и выяснением их датировок и контекста в угоду концепциям «большого стиля» и эволюционистским моделям, что сильно дискредитирует их построения. В-третьих – что, пожалуй, существеннее всего, – почти исчерпана источниковая база вопроса, и споры, давно уже вращающиеся вокруг очень узкого круга памятников, утомили исследователей[9].
Действительно новое обобщение информации было предпринято лишь П. Гроссманном[10], но только для варианта вписанного креста с изолированными угловыми ячейками – наименее спорного, так как он точно имеет римское происхождение[11]. Кроме того, произведено оно было на очень ограниченном материале: Осиос Давид (храм монастыря Латому) в Фессалонике (вторая половина V в.), мавзолей (?) в киликийском Аккале (конец V – начало VI в.), парэкклесий при базилике в ликийском Каркабо (совр. Алакилисе; начало VI в.)[12] и ливийский храм в Каср-эль-Либия[13]. К этому перечню следует добавить часто обсуждавшиеся в литературе южносирийский храм в Шакке, и аравийскую церковь Пророков, апостолов и мучеников в Герасе (о них см. ниже), и менее изученные киликийский храм на о. Несулион (Богсак Ада; V–VI вв.)[14], и церковь в восточнокаппадокийской Лариссе (совр. Манджылык)