Через пять минут группа расселась на стульях возле стола Платова. Комиссар госбезопасности, щелкнув тумблером, отключил телефонный аппарат и заговорил:

– Связь, которой я вас обеспечу, можно использовать с крайней осторожностью. В связи с гибелью Оксаны Мазур возникает очень много вопросов, и пока на них нет ответов. Где-то возле нее крутился предатель. Кто он, сколько адресов, явок и паролей смог сдать националистам, мы пока не знаем. Я могу лишь как-то обезопасить вас на первых порах, дать вам более-менее надежную связь. Но в дальнейшем рассчитывать вам придется на самих себя, на свой опыт. Еще раз подчеркиваю, что задача ваша предельно лаконична и проста: установить места расположения баз вооруженных групп, мест хранения оружия, взрывчатки, снаряжения. Установить руководителей на местах. Остальное сделает войсковая операция. Но вот методы вашей работы – дело не простое, и выбирать их вам придется самим там, на месте. Так, как вы себе это представляете. Теперь слушайте и запоминайте…

Цистерны еще догорали. В небо упирались черные столбы дыма. Участок железной дороги, где было подорвано полотно, выглядел ужасающе: исковерканные рельсы выпирали как ребра обглоданного чудовища. Цистерны лежали на боку, некоторые наехали друг на друга и теперь громоздились, а по их черным бокам стекали огненные потоки горящего бензина. Бензиновая огненная река стекала в овраг, пожирая на своем пути маленькие деревья, кустарник. Взрывы прекратились, и теперь только удушливый жар, копоть и изуродованный металл говорили о том, что здесь произошло.

Немецкие каратели ворвались в деревню Березово через четыре часа после взрыва эшелона. Четыре грузовика и бронетранспортер остановились на площади у колодца. Офицер, стоявший на подножке машины, выкрикивал команды гортанным голосом и размахивал рукой в тонкой черной кожаной перчатке. Автоматчики стали выпрыгивать на землю и бегать по улицам. У многих в руках были заранее заготовленные карателями факелы. Автоматчики поджигали их и бросали на соломенные крыши деревенских хат, выбивали окна и бросали факелы внутрь. Кричали женщины, плакали дети, немногие мужики, старики, что еще оставались в деревне, пытались унять карателей, но их безжалостно расстреливали автоматными очередями. Кто-то бросался на колени, моля о пощаде, кто-то хватал голоногих детей и бежал к лесу.

Оксана смотрела широко раскрытыми от ужаса глазами и медленно стаскивала с головы венок, который только что сплела из полевых цветов. Андрей вскочил на ноги, глядя на раскинувшуюся внизу деревню, красивую, ухоженную, с белыми хатами. И теперь она горела, чадила, улицы устилались телами убитых жителей. Горели соломенные крыши, горели яблони, которые не так давно цвели, укутывая дворы точно белые облака.

– Ненавижу, ненавижу! – крикнул молодой человек и вцепился руками в ветку молодой осинки. – Звери, нелюди, как это вообще можно…

– Боже мой, Андрийка! – застонала девушка и сжала голову руками. – Когда все это кончится, я больше не могу. Кровь, смерть, огонь, снова и снова!

– Вот с кем сражаться надо. – Андрей не заметил, как ветка в его руках хрустнула и отломилась. – Вот! Вот враг, а не советская власть, не русские люди! Твой отец сидит по вечерам с друзьями, пьет горилку и говорит о том, что будет после войны. Они копят оружие и ждут указаний от своего руководства, а враг вот он! Здесь, сейчас. И нечего ждать, надо биться с ним, уничтожать его. Ведь кто-то же сражается за освобождение нашей земли. Кто-то подорвал состав с бензином! У нас общий враг, Ксанка, общий!