– Угу, – весьма неопределенно хмыкнул Фадеев, а подполковник, уткнувшись лицом в расстеленную на столе карту, негромко произнес:

– Совещание закончено.

– Товарищи офицеры! – скомандовал начавший подниматься начштаба.

Тут же загромыхали отодвигаемые скамейки, и истомившиеся за почти час длившееся совещание офицеры потянулись на выход.

Вышедший едва ли не последним, Фадеев хотел было закурить, затем вспомнил, что зажигалку с пачкой сигарет оставил в тумбочке (майор уже вторую неделю пытался бросить эту вредную привычку), и ускоренным шагом (пока рядом не закурил кто-нибудь другой) поспешил к своей палатке.

– Серега, – едва просунувшись в дверь, Фадеев окликнул лежавшего на кровати Ефимова. Тот отложил в сторону книгу, которую читал, и, продолжая лежать, вопросительно вздернул подбородок. – Ты дела и должность старшины сдал? – Вадим наконец-то влез в помещение и плюхнулся на кровать ушедшего на БЗ Славина.

– В принципе, да, – ответил Сергей, еще не совсем понимая, куда клонит ротный, – осталось акты распечатать и подписать.

– Тогда давай с утра в темпе подписывай и начинай заниматься с группой. На тебя через пару дней БР придет.

– Понял. – Ефимов оказался несколько ошарашен. Он, конечно, был готов к боевому заданию в качестве командира группы хоть завтра, но никак не предполагал, что это будет так скоро. Уж неделю-полторы для вхождения в должность, считал он, ему выделят, тем более и начштаба так говорил, но, увы, они оба ошибались. – Куда, не в курсе?

– Хрен его знает, боевого распоряжения пока еще нет. Скорее всего, ваши группы пойдут вместе – отрядом, – ротный кивнул в сторону пустующей кровати капитана Гуревича, – я командиром.

Сергей приподнялся на локте и понимающе покачал головой. Все правильно, больше некому. Зама в роте нет, у начштаба и в ПВД дел невпроворот, а замполита с его одной рукой никто на боевое задание не пустит, комбат все понимает: не дай бог что случится, себе дороже выйдет. Так что командиром отряда, получается, может идти только он, один-единственный и неповторимый майор Фадеев.

А неспешное течение жизни в пункте временной дислокации продолжалось. Пришли с задания третья и четвертая группы. Приехал и уехал выдававший деньги финансист. Комбат готовился провернуть какую-то «замуту» с местным фешером. Часы времени тикали дальше, отмеряя убегающие в никуда секунды…

В том, что старший сержант Шадрин на войну не рвется, Сергею предстояло убедиться в день получения боевого распоряжения. Личный состав пришел из столовой и располагался для послеобеденного отдыха, Ефимов лежал в своей кровати и сладко позевывал.

– Командир, – появившийся как чертик из табакерки, Виталик виновато развел руками. – Командир, – повторил он снова, словно опасаясь, что его не услышат. – У меня тут такое дело… – Было видно, что он замялся, специально изображая нерешительность. – Я к зубному записался… на четверг. – Сергей тут же прикинул: «Четверг – второй день выхода». Сразу стало ясно, куда дует ветер или откуда. – Я не смогу с группой, одно БЗ пропущу?

Ефимов раздумывал. Разрешить остаться – значит, в тыловой тройке образуется прореха, приказать идти с группой – как вариант, заполучить обузу. В том, что опытный «контрабас» при желании легко станет проблемой для всей группы, можно было не сомневаться. К тому же, возможно, у того предчувствие беды? И хотя сам Ефимов в предчувствия не верил, но не без оснований считал, что человека с таким настроением на БЗ лучше не брать.

– Оставайся. – В конце концов, Сергей решил, что первый вариант предпочтительней. Нет одного человека, и нет, бывало, и с восемью бойцами на БЗ ходили.