Так… Он ждет от меня следующего хода? Я должна догадаться?

Зачем ему эти игры?

Но пусть так.

– Вы ее брат?

– Да, – Энрико буквально расплылся в улыбке. «Молодец, девочка». – Я Энрико Эвора, двоюродный дед вашего мужа. Мы встречались с ним как-то, но он прав – представлены не были. Луиса предпочитает держаться от меня подальше.

– У нее есть на это основания? – спросила я.

– Еще бы не было! – резко фыркнул Лес от дверей, появившись с кувшином и стаканами.

Подошел, расставил все на столике. Бокалов он, кстати, принес два – очевидно для меня и Энрико. И даже налил в оба. А потом с независимым видом уселся на подлокотник моего кресла. Это выглядело бы смешно, если не знать, какая сила может стоять за ними обоими.

Но все же, он сдался и готов говорить. Иначе бы не сидел здесь.

– Были основания, – согласился Энрико. – Когда она сбежала с этим проходимцем Гильермо, я ее проклял. Я не хотел навредить ей лично, очень надеялся, что она одумается и вернется. А чтобы вернуться, ее ничего не должно с Гильермо связывать. Я сказал, что у Луисы не будет детей, пока она не вернется домой, – он вздохнул, потер ладонью колено. – Проклятья иногда бывают непредсказуемы. Я предполагал, что она не забеременеет, но… это ведь фамильный дар и у нее иммунитет, она пыталась с проклятием бороться. Насколько я знаю, у нее было пять выкидышей на разных сроках, даже на поздних.

– Семь, – хмуро сказал Лес. – Она сказала, что кровь ее детей на твоей совести. Она никогда не простит.

Энрико тихо хмыкнул. Потом кашлянул, взял стакан и отпил немного воды.

– Может и семь, – сказал он. – Но, как ты понимаешь, мы смогли решить этот вопрос. Твой отец этому подтверждение. Мы смогли договориться и найти способ обойти. Проклятие далеко не всегда можно снять, но ослабить и обойти иногда удается. Едва забеременев твоим отцом, она приехала сюда и жила в доме нашей тетки в Эстелии до самых родов и потом еще пару месяцев, чтобы убедиться – с ребенком все хорошо. Она вернулась и родила, а потом снова уехала. Мы все пытались отговорить ее, потому что с Гильермо она не была счастлива. Но Лу всегда была гордой и упрямой.

– Она говорила, что ни о чем не жалеет, – сказала я.

Энрико пожал плечами.

– Может и так. Но я видел ее слезы. Видел, что ей там нелегко, и она скучает. Гильермо был непростым человеком. Да, я понимаю, что она в нем нашла, по нему все девушки с ума сходили. В нем был огонь, страсть… Ты, Лес, чем-то похож на него, но все же до Гильермо тебе далеко, ты слишком норанширец для этого.

«Ты не помнишь, но она плакала ночами в подушку и ругалась с отцом», – говорил Рикарду. Так что не поверить сейчас сложно. Да, своя правда у Энрико есть… но это все равно слишком жестоко.

– Она тебя не простила, – сказал Лес.

Энрико кивнул, допил воду и поставил бокал на столик.

– Это ее право, – сказал он. – Но я не собираюсь сожалеть или оправдываться в том, что было сделано больше восьмидесяти лет назад. Я пришел не за этим.

Лес скрипнул зубами.

– Тогда зачем? Это касается короля?

– Это касается короля, – вздохнул Энрико. – Сейчас все касается короля, так или иначе. Ты знаешь, что Мануэль, отец нашего Светлейшего короля Альберто, не должен был прийти к власти. У короля Педро, его предшественника, не осталось сыновей. Было двое, но они оба умерли раньше, чем он сам. Старший в пятнадцать, и, соответственно, детей он не оставил. Младший в двадцать шесть, оставив новорожденного бастарда. Мануэля. Да, право крови его признали и фамильный дар проявился, но он бастард, сын… какой-то девки… – Энрико скривился. – И не всем такое пришлось по душе. Многие были уверены, что куда больше прав у законного сына старшей дочери короля Педро – Гаспаро Гуэрра. Законный сын законной дочери. Но народ Эстелии поддержал Мануэля и пришлось подчиниться.