– Ты это о чем, Саша? – спрашиваю я.

Когда других офицеров рядом не было, Петровского старослужащие солдаты звали по имени. Высокому, широкоплечему, с отличной строевой выправкой, Александру Петровскому двадцать два года, он сразу после военного училища летом восьмидесятого в Афган загремел. Нам, его подчиненным, по двадцать лет – одно поколение, почти сверстники. И воюем вместе уже год.

– Вперед смотри! – обрывает меня Петровский. – И не хер подслушивать.

– А я и не подслушиваю, – отвернувшись, ухмыляюсь я и насмешливо добавляю: – Я, товарищ лейтенант, влет стараюсь офицерские команды ловить, вот слух и напрягаю.

– Ты эти сказки при очередном залете другим рассказывай, – крайне желчно и недовольно отвечает взводный.

Не верит он мне. И правильно делает. Чтобы я да влет команды ловил? Нашли ловца! Кабы я таким не был, уж небось на третьем курсе института учился бы. А хорошо небось сейчас дома. Эх, сейчас бы пельмешек со сметаной навернуть! Мечтаю, а сам вдаль и по сторонам поглядываю.

– Ложись! – ору я и сам падаю. Рассекая воздух, вжикнули пульки, и ударил по ушам звук пулеметной очереди. Надо мной прошли пули-то…

Отползаю к укрытию, по вспышкам и чутьем определяю позицию противника и стреляю. Первая очередь длинная, последующие прицельные, короткие, на три-четыре патрона. В магазине моего пулемета патроны через два на третий уложены: два простых заряда, третий – трассирующий. По трассам бойцы передовой заставы определят, где находится обстрелявший нас пулеметчик, и туда же начнут стрелять. Не поднять ему головы. Он и не поднимает – или позицию сменил, или совсем ушел. В общем, хрен его знает, но точно не убит. Почему так определил? Да не знаю я. Чувствуешь такие вещи, вот и все. Потерь у нас нет. Постреляли, полежали, отдохнули, встали по одному и дальше вперед пошли. Не до ночи же здесь сидеть. Так и до дембеля пролежать можно; хорошо бы, конечно, да кто ж тебе даст…

Вот так до вечера и маршировали. В нас постреляют, мы постреляем, подождем, послушаем и дальше двинемся. На тропах обнаружили еще с пяток противопехотных мин. Рисковать и вытаскивать взрыватели не стали: отошли на безопасное расстояние и расстреляли их из автоматов и пулеметов. За день больше потерь нет, и слава богу. Как чуток стемнело, нам на вертолетах подвезли еду в термосах и боеприпасы. День закончен, окопы отрыли, камешками бойницы обложили, можно и отдыхать.

Только-только приготовились посменно покемарить, как с соседней горки в нас стрелять стали. Видимо, духи хотели показать, что туточки они и никуда не делись. Толку от их стрельбы – ноль. Расстояние между нашими горками по прямой метров девятьсот было, прицельно в наступающей темноте не постреляешь. Неприцельная шальная пуля сохраняет убойную силу, но от таких попаданий окоп хорошо защищает. Мы, конечно, ведем ответный огонь, но так, для порядка, без азарта, и все мимо. А вот наши минометчики перестрелке обрадовались. Быстро установили в подходящей ложбинке миномет и давай мину за миной кидать. На другой горке, где засел противник, видны разрывы, оттуда духи тоже усиливают огонь. Мы, в свою очередь, пуляем из стрелкового оружия. Летят очереди трассирующих пуль, гремят взрывы. Все почти как в кино: красиво, зрелищно, бестолково. Духи тоже в укрытиях сидят; от мины будет толк только в случае прямого попадания, наши же пули уже не в цель летят, а лишь заданное направление соблюдают. А минометчики все не унимаются, все кидают мины. Думаете, горят желанием в бою поучаствовать, свою лихость и воинскую выучку продемонстрировать? Как бы не так! Они за истекший день мины свои не расстреляли, а тут им новые привезли. А куда их девать? Так просто не выкинешь, лишнюю тяжесть тащить неохота, а тут такой удачный случай от этого добра избавиться. Расчет, к бою! Прицел девятьсот! Беглым огонь, огонь!