Конечно, «Кавказ» не шел ни в какое сравнение с тем же пафосным сочинским «Интуристом», но уж место для гостиницы точно было выбрано самое удачное.

– А тебе как, Боец, нравится? – улыбнулся тренер, нарываясь на похвалу.

– Вообще зашибись, Владимир Степаныч, – откликнулся я.

Кстати, саму гостиницу я хорошо знал, останавливался здесь в прошлой жизни, когда она уже называлась «Сочи-Бриз Отель». Справа от гостиницы находился известный на весь город бар «Рубин», выполненный в красных тонах. Тут же, напротив через дорогу, возвышался огромный купол городского цирка и парк «Дендрарий». Во времена СССР эта гостиница никак не выделялась среди остальных, но уже в 90-х в баре «Рубин» охотно назначали сходки авторитеты. Вот и ростовская братва решила здесь встретиться с московской.

– Ну как, говорил же вам, что у нас будет не гостиница, а сказка? – довольно прогудел тренер. – Идемте заселяться, а то от жары мозги кипят.

Танк, выйдя из автобуса, пошел разглядывать пальму. По прошлой жизни я бывал в Сочи, и не раз, поэтому меня было не удивить теми же пальмами, придававшими городу колорит. Но по-настоящему Сочи расцветет лишь после олимпиады, а сейчас это – большая курортная деревня. А вот Танк видел впервые не только пальмы, но и в принципе море. Он восторгался на каждом шагу, будто дитятко.

К главному входу гостиницы вели две широкие лестницы с множеством ступеней, а вокруг крыльца – палисадники с красными цветами. Что за цветы, я понятия не имел, но смотрелось красиво. Мы поднялись наверх, где Танк тотчас «прикопался» к пальме.

– Боец, прикинь, пальма, блин, как в Африке! – восхитился парень, тыча в чешуйчатый ствол. – Гля, финики, по ходу, растут.

Он подошел ближе к дереву и начал срывать оранжевые ягоды.

– Ты че делать собрался? – спросил тренер.

– Захавать, – сообщил Танк и положил в рот сорванные плоды, принявшись с аппетитом жевать.

– Ну-ну, – хмыкнул Степаныч. – Приятного.

Через несколько секунд лицо у Танка изменилось, он наморщил рот. Я увидел, что над нами с балкона одного из номеров наблюдают братки, которые вышли покурить.

– Че то не вкусно, – протянул Танк.

– А не хрен все, что попало в рот тянуть, – пояснил Степаныч. – Это канарский финик, он несъедобный, а съедобный финик – пальчатый.

– Блин, – Танк выплюнул в яркую зеленую траву кашицу из пережеванных желтых плодов. – Я-то думаю почему такой вкус… Владимир Степаныч, а кокосы в Сочи растут?

Братва с балкона, слышавшая весь наш разговор, заржала. Явно выхватывая с Танка, который действительно себя вел, как идиот.

– Колхозники, – послышалось от одного из них.

И, побросав бычки в жестяную банку, которая вместо пепельницы у них была, братки зашли в свой номер. Танк, смекнув, что это его стебут, сжал кулаки.

– Я не понял, это они кого колхозником называют?

– Забей, – я хлопнул его по плечу. – Идем.

– Сука, козлы… думают, раз рубашки с брюками нацепили, так нуворишами стали?

– Просто в следующий раз не суй в рот эти ягоды, – я улыбнулся.

Но не пальмами и цветами едиными. Я видел, как у гостиницы уже сновали братки, помимо тех, кого я на балконе видел. Явно не наши, потому что в Ростове Демид разрешал своим ходить в чем придется, а тут здоровенные бугаи со свернутыми набок носами и взглядом исподлобья ходили в рубашках и брюках, как чертовы лондонские денди. Тут же стояла целая россыпь дорогих немецких машин, на которых, собственно, бандюки подъехали. Пусть до сходки оставалось несколько дней, но, видимо, братве тоже требовалась акклиматизация, раз они раньше времени начали приезжать.