Над ним лучи размеренного света, —
Закрыв глаза, я вновь представлю это,
Груди твоей вдыхая аромат.
И остров в знойной лени волн морских,
Мясистые плоды деревьев неизвестных,
Свободных женщин, стройных и чудесных,
Мужчин с могучими телами среди них.
За счастьем, словно ветер юга, пряным,
Туда, где в бухтах реют паруса,
Хочу сквозь бури плыть к далеким странам,
Где тамаринда буйные леса
Благоухают рядом с океаном,
И песнь матросов рвется в небеса.
ВОЛОСЫ
Дорогое руно, пышных локонов вязь!
Над альковом струит ароматы
Нежной страсти желанная связь;
И мечты, что дремотой объяты,
На руно облетают, смеясь…
И уносят меня за леса
Знойной Африки, Азии томной,
Где темны, как руно, небеса!
Я лечу в этой бездне огромной
На зовущие вдаль голоса!
Я лечу в этот чувственный зной,
Где пришельцы от страсти немеют,
Вместе с черною рунной волной!
Только море кипит подо мной,
И огни над фрегатами реют;
Медом песен, цветением трав
Дух напьется, в прохладе тоскуя;
Якоря возвратят корабельный устав,
В даль отчалят фрегаты морскую,
На заре паруса распластав.
И волной опьяненный, склоняясь над ней,
Я замечу иное теченье,
В черных недрах, что зыби сильней;
И душа моя в струях влеченья
Уплывет за кормой кораблей.
Эти волосы – свод поднебесный,
Долгой ночи роскошный шатер;
Запах смол и кокоса чудесный,
Что на мили крыла распростер,
Пьет душа над чернеющей бездной.
Будет вечная россыпь алмазов
В этих косах тяжелых гореть,
Чтоб устав от минутных экстазов,
Бред былого и память размазав,
Я от скуки не мог умереть.
Я ласкал тебя так…
Я ласкал тебя так,
как ласкают ночные светила —
В их далеком мерцанье
есть жуткая тайная сила,
Неподвластная разуму, полная светом печали!
Я ласкал только дым,
улетающий в дальние дали,
Он безмолвием странным
и дразнит, и сводит с ума,
И с небес, словно пропасть,
нисходит бездонная тьма!
Снова с жадностью в плоть
я впиваюсь могильным червем,
Но бесчувственный труп
безразличен в молчанье своем.
О, жестокая тварь!
Тем сильнее влечешь ты меня,
Чем лежишь холоднее, немую улыбку храня.
О, ты в постель весь мир бы затащила…
О, ты в постель весь мир бы затащила,
От скуки, тварь, и злость твоя, и сила!
Остры клыки, а значит, срывы редки —
Усвоила вполне науку сердцеедки.
Как окна бара, факелы толпы —
Глаза горят, а мы в ночи слепы.
Вся красота твоя обманчива и лжива,
Как воровская гнусная нажива.
Станок бесчувственный, вампир, сосущий кровь,
Погубит мир моя к тебе любовь!
Ты в разных позах в зеркале таишь
Бессовестно обман соблазна лишь
И бездну зла, которым полон мир,
Затмил навеки гордый твой кумир —
Природы темный дух, позор людей и скверна
В тебе живут, и ты им служишь верно,
– Животное – глумишься над творцом.
Икона светлая с чудовищным лицом.
Кто возродил тебя из темноты…
Кто возродил тебя из темноты,
Колдун ли негритянский в недрах темных
В краях, табачным дымом напоенных?
Дитя полуночи, мой вечный идол ты.
Хмельней вина и опиума слаще;
Ты – демон мой, ты – духа палестины
В колодцах глаз печальные картины
Встают в мечтах все горестней и чаще.
Мегера! Взглядом жечь меня не надо,
Мне не огонь твой нужен, а прохлада,
И я не Стикс, чтоб страсти остудить,
В объятьях девять раз тебя сжимая!
О, Прозерпина – ад на ложе зная
С тобой, я не сгорю – я буду жить!
Мерцали одежды, струился наряд…
Мерцали одежды, струился наряд,
Упругие в танце змеином
Звучали шаги, и горел ее взгляд,
Как перед священным факиром.
Бесстрастность песков и пустынь синева
В ней, чуждая людям, звучала,
Из рук океанскою зыбью она,
Холодная, вдаль уплывала.
В разрезах очей изумруды цвели…
И в мире ушедшем былинном,
Где сходятся сфинкс с серафимом,