Скромненькая такая у неё кухонька, деревянная, у моей тётки похожая. Только поновее чуток. Занавески с жуткими цветочками тоже какие-то бабушкинские. Кот, моющий посуду и недовольно машущий хвостом. Стоп, где этот склочный дед, требующий внуков?!

Стоп.

Кот? Моет посуду?!!!

Присмотрелся. Нет, кот просто вылизывает лапы.

Вернулся в комнату, прокатился с пятки на носок и нашёл вполне разумное объяснение подслушанному разговору и коту: вчера хлебнул палёнку! Вот с утра и накрыло глюками. Надо умыться, выпить кофе и забыть всё как страшный сон. Ну… не всё! Василису забывать не стоит. Телефончик возьму, буду позванивать иногда: и мне хорошо, и ей приятно.

С этой здравой мыслью я повторно вышел из комнаты и наткнулся на крадущуюся по коридору девушку в миленьком домашнем розовом, естественно, сарафанчике с чудным орнаментом. По всему сарафанчику красовались скелеты в разных позах Камасутры.

– О, а такую мы не пробовали, – я ткнул пальцем в парочку любвеобильных скелетонов на её груди. Вася взвизгнула, кот зашипел, а я сцапал девушку в охапку и поцеловал. – Утро без поцелуя не бывает добрым, – заявил со знанием дела, когда пришлось прервать приятный процесс. Уж очень он затянулся, а мне бы позавтракать.

Вася медленно возвращалась в себя после страстного поцелуя, отступила, поправляя сарафан на груди (а я и не заметил, как лихо оголилась приятной пышности округлость), отступила на шаг и наступила на хвост своему чудищу. Вой поднялся страшный, Вася бегала кругами и причитала, кот сидел с видом оскорблённой жертвы и сверкал глазищами, но больше на меня, чем на хозяйку, а я направился в ванную.

И надо же было такому случиться! Кран, державшийся до этого, видимо, на честном слове, слетел к чёртовой матушке, обдавая меня горячей водой.

– Ну вы, Феофан Валерианович, и прохиндей! – раздалось возмущённое из коридора.

– Ну должен же я проверить его в деле. А то, может, он только и горазд, что в спальне с девками стонать погромче да есть повкуснее.

– Да что вы себе позволяете?! – громким шёпотом ругалась Василиса. – Подслушивали?

– Пффф, ты голосила громче мартовской кошки, все соседи слышали. Что тут подслушивать! – скрипуче рассмеялся голос в коридоре… Точнее, в моей голове.

А вода хлестала через край раковины, вытекая на пол, намекая на то, что я не по-детски вчера надрался, а теперь с утра туплю и брежу.

Василиса ворвалась в ванную, открыла вмурованную в стену дверку за стояком и попыталась закрутить вентиль.

– Отойди, – вытащил девушку из лужи воды и посадил на стиралку, снял мокрую футболку и перекрыл воду. – Инструмент в доме есть какой-нибудь?

Василиса кивнула и махнула рукой в сторону кладовки.

Пока я чинил кран, девушка скрылась в спальне и не выходила всё то время, что я был в ванной. А когда вышла, то неуловимо, но очень ощутимо изменилась. Словно её подменили.

***

Василиса

Переоделась, привела себя в порядок и надела бабушкин кулон, который сняла перед походом в бар. Как только медный овал соприкоснулся с кожей, сразу же почувствовала себя решительней и сильнее. Будто броню надела железобетонную.

Всё-таки наблюдалась некая растерянность от того, что у меня в постели проснулся Клим, а я не помнила, как он в ней оказался. То есть, конечно, помнила, но как-то не очень подробно, и слишком энергично дело пошло. Я обычно разборчивее в связях, да и мужчин предпочитаю более обходительных.

Клим прекрасно видел моё вчерашнее состояние и мог бы вести себя приличней.

– Клятвенно обещаю больше не пить! – пообещала Феофану Валерьяновичу.