– Вы должны нам сказать правду. Мы подозреваем, что это французский люгер. Дайте нам доказательство, и вы найдете в нас друзей.

Андреа Баррофальди плохо знал американцев, предполагая, что ему удастся подкупить такого человека, как Итуэль. Завзятый плут и мошенник, Итуэль сохранил особую чуткость к поддержанию собственного достоинства и национальной чести и всякую подачку принимал за личное оскорбление и швырял, чтобы не унизить чести родной страны. Не будь его люгер в такой опасности, он бы не задумываясь бросил эти деньги в голову вице-губернатору; но он помнил, чем мог грозить такой поступок. Поэтому с полным самообладанием он отстранил золото и сказал:

– Нет-нет, синьор! Во-первых, мне нечего вам сообщить, а за ничто деньги брать зазорно; во-вторых, капитан имеет полномочия от короля Георга по всей форме, и люгер построен в Гернсее. У нас в Америке не берут денег, не имея чего дать в обмен; а ведь после этого остается одно – выйти на улицу с протянутой рукой. Если я могу каким-нибудь законным образом услужить, то это другое дело.

Говоря таким образом, Итуэль перебирал пальцами монеты, и Андреа понял его так, будто он только не хочет продать тайны, но тайна есть.

– Оставьте у себя эти деньги, – сказал он. – Мы, итальянцы, не берем назад того, что дали. Может, завтра вы вспомните что-нибудь, что найдете возможным сообщить нам.

– Я не нуждаюсь в подарках, да и не в обычае Гранитного штата получать их, – резко возразил Итуэль. – Ничего нет постыднее вымаливать себе подаяние!

После некоторого колебания Андреа Баррофальди спрятал свои деньги. Но его недоверие к американцу нисколько не уменьшилось.

– Скажите мне только одно, синьор Больт, – сказал он после некоторого раздумья, – почему вы остаетесь на службе у англичан, если вы их так ненавидите? Земля велика, вы могли найти себе занятие в другом месте.

– Вы меня не знаете, иначе бы вы не задали мне такого вопроса, синьор. Я служу английскому королю, потому что он мне за это хорошо платит. Если вы хотите забрать кого в руки, становитесь его кредитором, это вернейшее средство.

Все это вице-губернатор прекрасно понял и после нескольких вопросов, на которые не получил никакого удовлетворительного ответа, кончил тем, что вежливо простился, сказав Бенедетте, что не было никакой надобности уводить иностранцев в отдельную комнату.

Что касается Итуэля, то, решив после ухода должностных лиц, что, может быть, не совсем безопасно было бы для него продолжать пить, он расплатился с хозяйкой и вышел из кабачка со своим товарищем. Час спустя он продал привезенные им контрабандой три бочонка табака одному из местных купцов, ради чего и сходил на берег. Этот личный его доход приобретался совершенно без ведома Рауля Ивара, капитана люгера, в характере которого рядом с вкусами и привычками, казалось бы, не совместимыми с какими-нибудь высокими качествами, уживались некоторые благородные свойства. Но не одним только нерасположением к мелкому торгашеству рознились характеры капитана маленького люгера и человека, которым он нередко прикрывался ради главных своих целей.

Великий спор между небом и морем делил нас от наших товарищей. – Но, внимание! Паруса.

Шекспир. Отелло

Проходив еще с час с подестой по набережной, вице-губернатор наконец удалился к себе, и никому не известен был результат его долгих размышлений; только люгер остался стоять спокойно на своем месте, а Рауль Ивар и Джита если и имели второе свидание, то так сумели его скрыть, что мы об этом ничего не знаем.