– Не имел намерений, – покачал головой Иннокентий. – Так получилось. Просто запомнить кюар под силу не каждому, это совершенно объективно.

– Ну да, ты же у нас творческая личность, супермен? А мы лохи?

– Ты всё-таки Дублин, Кот, – проворчал Шалва. – Чего прицепился к человеку?

– Всё зависит от способностей вашей памяти, – пожал плечами Иннокентий, не обидевшись на выпад Михаила, у которого почему-то испортилось настроение.

– Начинай, – сказал Тарас.

Сгрудились вокруг «восемьдесят восьмого Лобова».

Итан отошёл, уже владея технологией перехода. Ларин, потоптавшись на месте, присоединился к товарищам.

Иннокентий достал чёрно-белый прямоугольничек, с обеих сторон которого были напечатаны кюар-алгоритмы – тестовый и действующий.

– Запомните главное, – сказал владелец. – Алгоритм не является ключом в полном смысле этого слова. Он дополняет, меняет и оптимизирует структуру вашего мозга, увеличивает его объём, кодирует память и психику таким образом, что мозг начинает входить в резонанс с пронизывающим всю Вселенную потоком «квантовой запутанности». После чего, настроив себя на переход в соседний реал, можно просочиться сквозь мембрану потенциального барьера, разделяющую варианты копий.

Солоухин фыркнул.

Посмотрели на него.

Сержант смущённо переступил с ноги на ногу.

– Математика и физика – это не для меня.

– И ты Дублин! – грубовато отозвался Штопор.

Сержант не обиделся:

– Не всем же становиться академиками, кому-то и ассенизатором надо работать.

– Разве ты ассенизатор?

– Конечно, раз вычищаю нацистскую грязь и вшивоту.

– Запоминайте! – Иннокентий повернул прямоугольник вверх стороной с чёрными уголками.

Замолчали, созерцая узор точек.

– Положи на пенёк, – посоветовал Тарас. – Тут не одна минута понадобится.

Нашли пень в леске, расселись вокруг.

Тарас привёл себя в боевой режим, сосредоточился на узоре, вбивая в память расположение завитков. Это состояние требовало энергии и терпения, но в конце концов через несколько минут стало казаться, что рисунок врезался в память как вырезанный в камне. Капитан закрыл глаза, усилием воли удерживая его перед собой.

– Кажется, я запомнил…

– Скажи «рок»!

– Рок! – вслух повторил Тарас.

Рисунок на карточке позеленел, становясь объёмным.

– Молодец, – улыбнулся Иннокентий. – Признаю «родича». Только в следующий раз вслух произносить слово не надо, достаточно мысленного вызова.

Зашевелилась Лавиния, провела ладонью по лицу, смутилась под взглядом Иннокентия.

– Всё расплывается… наверное, кюар в моей голове не вмещается.

– Я тоже дважды пытался.

Снежана потрясла головой, покраснела в ответ на взгляд Тараса.

– Не могу, хоть тресни! Точно мозгов не хватает.

– Ничего, потренируешься и сможешь.

Шалва сдался через минуту, разочарованно поморщившись.

– Ни хрена не выходит, рисунок очень сложный! Придётся и мне тренироваться.

Ларин, упрямо продолжавший сидеть в позе йога с застывшим лицом, вышел из транса только через пять минут. Но и он не добился реакции карточки, превращавшей плоскость в объём.

– Я не отступлю! – заявил он, не глядя на Иннокентия. – Отдохну и снова попробую. В принципе ничего сложного.

Штопор открыл рот, чтобы произнести свою излюбленную приговорку – типа «Ну ты и Бодайбо!», – но Тарас погрозил ему взглядом, и лейтенант промолчал.

– А вообще пора сматываться отсюда, – перевёл Михаил разговор на другую тему. – Нас запросто могут посадить в психическую кутузку, когда мы признаемся, что живём в других вселенных.

– Ещё раз предлагаю план, – спохватился Тарас, поймав ироничный взгляд Снежаны, говорящий: собираешься командовать или это сделать мне? – Давайте разобьёмся на группы, выясним ситуацию в родных реалах, а потом соберёмся вместе в каком-нибудь пустом мирке и решим, что делать дальше.