Харкер развернулся и зашагал к двери.

Майкл и Карсон проводили его взглядом. Потом Майкл повернулся к напарнице.

– И что все это значит? Наше расследование вызывает у него жгучий интерес.

– Когда-то он был хорошим копом. Может, что-то в нем и осталось.

Майкл покачал головой.

– Говнюком он мне нравился больше.

Дукалион вышел из сумерек, переходящих в ночь, слишком тепло одетый для такой погоды. Этот район не шел ни в какое сравнение с великолепием Французского квартала. Не вызывающие доверия бары, ломбарды, магазины, где продавали спиртное и приспособления для производства наркотиков.

Когда-то роскошный кинотеатр, с годами «Люкс» превратился в обшарпанную реликвию, где показывали только старые фильмы. На рекламном табло, занимающем немалую часть фасада, неровно вывешенные пластиковые буквы информировали о текущем репертуаре:

Табло не подсвечивалось, кинотеатр закрылся то ли на ночь, то ли навсегда.

Поскольку горели далеко не все уличные фонари, Дукалион смог добраться до «Люкса», не выходя из тени.

Понятное дело, направился он не к парадной двери. Уже более двух столетий он пользовался черным ходом или прибегал к более экзотическим способам проникновения в помещение.

За кинотеатром над дверью черного хода горела маленькая, тусклая лампочка, забранная в защитный сетчатый кожух. Конечно же, она не освещала и малой части узкого, грязного проулка.

Дверь, с которой отшелушивались многочисленные слои краски, была прочно вделана в каменную стену. Дукалион присмотрелся к замку… и решил воспользоваться звонком.

Нажал на кнопку. Сквозь дверь донеслось громкое дребезжание. Так что в тишине кинотеатра звуки эти громкостью не уступали пожарной сирене.

Через несколько секунд послышались тяжелые шаги. Дукалион почувствовал, что на него смотрят. Точнее, смотрят на монитор, куда выводилась «картинка» камеры слежения.

Заскрежетал замок, дверь открылась. Дукалион увидел толстяка с круглым добрым лицом и веселыми глазами. При росте в пять футов и семь дюймов он весил никак не меньше трехсот фунтов, то есть в два раза больше, чем следовало.

– Ты – Желе Биггс? – спросил Дукалион.

– Разве не похож?

– Недостаточно толстый.

– Когда я был звездой шоу «Десять в одном», весил в два раза больше. Теперь вот наполовину усох.

– Бен посылал за мной. Я – Дукалион.

– Да, я так и понял. В прежние времена такое лицо, как у тебя, было золотой жилой для карнавального шоу.

– Там была работа для нас обоих.

Биггс отступил в сторону, знаком предложив Дукалиону войти.

– Бен много рассказывал о тебе. О татуировке не упоминал.

– Она новая.

– Татуировки сейчас в моде, – заметил Желе Биггс.

Переступив порог, Дукалион попал в простор-ный, но убогий холл.

– Я всегда следил за модой, – сухо ответил он.

Та часть «Люкса», что находилась позади большого экрана, представляла собой лабиринт коридоров, кладовок и комнат, в которые не мог бы попасть ни один зритель. Тяжело дыша, обильно потея, Желе шел мимо коробок, тронутых плесенью картонных ящиков, афиш, развешанных по стенам, и рекламных щитов старых фильмов.

– Бен написал на конверте семь фамилий, – прервал молчание Дукалион.

– Однажды ты упомянул монастырь Ромбук, вот он и решил, что ты можешь быть там, но не знал, какой ты пользуешься фамилией.

– Не следовало ему рассказывать кому-либо о моих фамилиях.

– Если я и знаю твои вымышленные фамилии, это не означает, что своими чарами смогу подчинить тебя себе.

Они прибыли к двери, покрытой толстенным слоем зеленой краски. Биггс открыл ее, включил свет, взмахом руки предложил Дукалиону войти первым.