Охотник справа, крупный мужик в белой накидке вроде савана, крепко сомкнув челюсти, смотрел вперед застывшим взглядом. Его руки в белых же перчатках спокойно лежали на рулевой дуге скида-альбиноса. Ружье уже загодя болталось за спиной (в отличие от кратовского, что валялось под сиденьем). Охотником слева была долговязая, жилистая дама в лиловом комбинезоне и высоких ковбойских сапогах. Голова ее была обвязана плотным красным платком и увенчана широкополой шляпой, глаза прикрыты огромными стрекозиными очками, так что лица не разобрать. Дама взволнованно привставала в стременах, попусту терзая руль нежно-алого в белую полоску скида. «Наверное, я выгляжу не лучше», – подумал Кратов и убрал руки от руля на колени.

Снова подошел старшина.

– Уже идет, – сказал он. – Очень большой и очень злобный. Может, кто хочет отказаться?

Фирме было выгодно, чтобы клиент отказался – деньги в таком случае не возвращались. Кратов отрицательно помотал головой.

– Там, на Пангелосе, у вас с ним будут равные шансы, – продолжал старшина. – Хотя вы и с ружьем. Кстати, где оно? Достаньте и держите наготове. Он все равно увидит вас первым. И тогда вы можете не успеть.

Кратов подчинился. Старшина придирчиво обошел его скид кругом, зачем-то потолкал в холку и направился к Лиловой Амазонке. Кажется, он и ее предупреждал о равных шансах.

Белый Саван неспешно поднял руку и простер перед собой.

– Слышите? – спросил он.

Кратов непонимающе передернул плечами.

– Это он воет, – сказал Белый Саван. – Его разозлили. Но он не станет охотиться на нас. Это все брехня. Он будет улепетывать вглубь болота, чтобы снова залечь. Какой бы большой он ни был, циклоп хочет одного: чтобы его оставили в покое.

Кратов не слышал ничьего воя и не чувствовал ничьего присутствия, кроме охотников.

– В фирме мне говорили иное, – сказал он. – И показывали статистику.

– Брехня, – повторил Белый Саван. – Это статистика смертности среди дураков и трусов. Заяц, зажатый в углу, тоже способен вспороть вам брюхо задними лапами. Вы знаете, что такое заяц?

– Я с Земли, – веско заметил Кратов.

– Просто не нужно зажимать циклопа в углу. Нужно, чтобы он до конца сохранял иллюзию выхода. Он хочет, чтобы от него отстали. А я хочу его голову. Кто-то из нас двоих будет разочарован.

Кратов поморщился. Не нужна ему была ничья голова. Конечно же, он знал, зачем пришел сюда. Знал, что его ожидает и что за публику он здесь встретит. Не думал только, что ему будет до тошноты противно внимать всему этому воинственному бреду… Он поглядел на Лиловую Амазонку. Та выглядела более решительно, чем несколько минут назад. Должно быть, слова старшины добавили ей азарта. Впрочем, только выглядела: на самом деле, Кратов воспринимал исходящую от нее волну ледяного ужаса пополам с ненавистью. Насчет ужаса все было понятно. С ненавистью было сложнее. Не могла же эта женщина так люто ненавидеть циклопа, который никогда до этого дня и дороги ей не перебегал… Ощутив взгляд Кратова, она высокомерно приподняла острый подбородок.

– Это мой циклоп, – сказала она с вызовом. – Я хочу, чтобы он напал на меня. Я ему оторву его поганые лапы. Оторву ему яйца.

– У циклопа нет наружных половых органов, – осторожно заметил Кратов.

Белый Саван коротко хохотнул.

– Вырвите ему печенку, леди, – посоветовал он. – Не то он использует свой шанс лишить вас вашего роскошного бюста.

Лиловая Амазонка открыла рот, чтобы ответить (ее бюст можно было назвать роскошным лишь в издевку), и в это мгновение взвыла сирена.

– Вперед, вперед! – заорал чей-то голос, многократно усиленный динамиками. – Не отставать! Кто не успел, тот опоздал! Да веером, веером расходитесь, не то побьете скиды и сами побьетесь! Зверь вас дожидаться не станет, дерьмо вы этакое!