— Э нет-нет, все было совсем не так! Слушайте сюда! Жила была девочка в деревне возле леса. Бабушка сшила ей красную шапочку, и до того девочка ее любила, что носила и зимой, и летом…

Волк в углу громко и трагически застонал.

***

Проснулась Агата поздно, в который уже раз – с головной болью и премерзким ощущением во рту. К сожалению, снова не дома, а на каком-то половичке в каком-то чужом доме. С трудом села, огляделась, ощупала себя. Штаны и рубашка на месте, нож за поясом, отлично.

— Блевать будешь? – поинтересовался смутно знакомый голос. Она подняла голову и уставилась на весело скалящегося Рудольфа. – Водички хочешь?

О да! Вырвала у него из рук ковшик со студеной водой, жадно прильнула к нему, не замечая даже, как струйки воды стекают по подбородку и шее. Вроде бы полегчало.

— Тут есть вчерашнее рагу, моя общительная госпожа, не желаете?

При одной только мысли о еде к горлу подкатил ком. Мотнула головой, поморщилась.

— А что вчера было?

— О! О-о-о! – Рудольф явно пребывал в восторге. – Проще сказать, чего вчера не было!

— И чего не было?

— Любви не было, это факт. Жаль. Зато моя талантливая госпожа полночи рассказывала сказки, потом пела унылые песни про черного ворона и мороз-мороз, потом пыталась учить здешних господ танцевать вальс на раз-два-три. У них не получалось, и тогда развязали меня. Кстати, ты прекрасно вальсируешь, киса.

Агата застонала и уронила лицо в ладони. Какой позор, она напилась и буянила! Никогда больше… Зато – ее не изнасиловали и не убили. Видимо, ее выступление было довольно успешно.

Морф развеял все сомнения:

— Никогда еще не встречал такой веселой госпожи. Всем очень понравилось. Не поверишь, нам еще и денег накидали. Слушай, а давай будем с тобой и дальше ходить по тавернам и ресторанам и петь всякие песни. Я могу на бубне играть и еще… ой! Зачем пинаешься?

Агата проковыляла к двери, перешагивая через валяющихся на полу еще не проснувшихся разбойников, толкнула дверь – и о чудо, она открылась без труда. За дверью был тот же самый лес, высокое небо и яркое солнце. Пора было уходить.

— Эй, жадная госпожа, надо оплату оставить, так, знаете ли, принято.

Да, он прав. Что там ей ведьма дала? Ага, перышко серебряное.

— На, отнеси бармену.

— Кому?

— Трактирщику.

— А не маловато будет?

— В самый раз.

Агата спустилась с крыльца и медленно, прогулочным шагом, направилась дальше по тропинке. Догнавший ее Рудольф нес на плече увесистый мешок.

— Я захватил немного еды, – пыхтя, сообщил он. – Пригодится, честное слово!

Какой заботливый у нее оруженосец, однако!

— А что сказал бармен?

— Трактирщик? Так он спал, я не стал его будить. Мало ли… Кстати, ребятки постоялый двор свой переименовали, вон, видишь? Им твоя сказка про сорок разбойников ужас до чего понравилась!

Агата оглянулась и слегка побледнела. На месте старой вывески красовалась широкая доска, на которой бурой краской были выведены крупные буквы: “Агата и сорок розбойникав”. Что ж, она надеялась, что больше здесь никогда не появится. Надо все же побыстрее шагать.

— Куда теперь, моя торопливая госпожа?

— Судя по карте, в сторону гор. К вечеру должны дойти до развилки. А там к ночи — к какой то пещере. Ночуем на месте и с утра сразу в финал нашей сказочки. Вот только сомнительна мне эта бабка-отшельница.

Волк задумался, напряженно ковыряясь веточкой в ухе.

— Вообще-то, у нас есть один лишний день. Как бы так предполагалось, что мы заночуем в домике лесника. А про пещеру я даже и не слышал, что там за пещера такая есть?

— Бабка сказала, волшебная. Но лучше туда не соваться.