Из телефона раздаются какие-то немелодичные звуки, но мы на них не обращаем внимания. Целуемся, как одержимые, словно если перестанем, то задохнёмся. Будто губы другого – источник воздуха, источник жизни на Земле.

Стоп, я ведь не на Земле, а черти знает где, а этого человека знаю от силы пару часов. Тогда почему я не нахожу сил оторваться от него? Почему стоит мне поднять руки и перестать держаться за него, мне становится холодно и больно? Нет, там, где мы продолжаем соприкасаться, всё хорошо, а вот руки ломит, тянет вернуться обратно на плечи, почувствовать их ширину, силу крепких мышц, скрывающихся под щёгольской одеждой.

Безумно хочется узнать, что там, под ним, этим пижонским костюмом. Наощупь всё очень и очень, отчего руки начинают зудеть от желания стянуть с него хотя бы пиджак.

- Вы издеваетесь?! – доносится словно сквозь вату чей-то возмущённый голос.

Кое-как сосредоточиваюсь, осознаю, что это уже не Константин – того не слышно, а несчастный обездвиженный оборотень. Обездвиженный и обиженный, потому что его пару (пусть она и оказалась какой-то не такой) прямо при нём целует вовсе не он. А она, то есть я, такая негодяйка, отвечаю со всем пылом.

Совесть? Нет, не проснулась. Потому что я ничего к нему не чувствую, да и переносить в другой мир себя не просила. Впрочем, в объятьях Николя мне начинает нравиться эта авантюра.

Николя

С этой девой я чувствую себя совершенно по-иному. Ощущение, словно я молодой щегол, только-только дорвавшийся до самого интересного, и у меня сносит крышу. Практически буквально, потому что голова дуреет, словно не Торбанд тут оборотень, а я. А Карина – моя истинная пара. Нет, я далеко не вервольф, и даже эксперименты с шерстью и когтем беты, которые я когда-то сумел заполучить (стратегической хитростью, но смог!), ничего не изменили. Потому что это было бы чревато потерей личности и разума. Но почему тогда сейчас я этот самый разум потерял?

Что в ней такого особенного? Две руки, две ноги, два глаза, носик, рот – всё как у всех, но! Есть одно большое но: меня к ней тянет, как дракона к золоту. Так же страстно и неотвратимо.

Где-то на заднем фоне беснуется иномирный маг с противным голосом (хвала небесам, только голосом он и может нам напаскудить), а вслед за ним и оборотень, но мне всё равно. Клал я на них большой и толстый! Потому что в руках трепещет Карина, и каждая частичка моего погулявшего на этом веку тела буквально зовёт сделать её своей и никому не отдавать. Ни волкам позорным, ни магам с царскими замашками, ни кому-либо ещё, кто вдруг возжелает на неё покуситься.

Потому что она моя! Если до этого я не осознавал сей простой истины, потом какое-то время сопротивлялся этой мысли, то сейчас как никогда раньше понял – хочу быть с ней и точка. Никакие дамы из высшего и не очень общества не сравнятся с ней – иномирной упрямицей, столь независимой и в то же время ранимой. Столь упрямой и в то же время податливой.

О да, она плавится в моих руках, я чувствую, как она млеет от нашей близости, каким-то десятым чувством понимаю, что никуда я от неё уже не денусь, как бы странно это ни звучало по отношению к такому потаскуну, как я.

Похоже, на меня, просто-напросто, не нашлась раньше управа. И вот она передо мной, в моих объятьях, и я готов сделать что угодно, лишь бы задержать её здесь, не дать ей вернуться, а это значит, что от Константина надо будет избавляться. Как и вообще прекращать всю эту шумиху с трансляцией, как она называет работу артефакта. В конце концов, у меня на неё вполне определённые планы, и чужим глазам в них не место. Учитывая новообретённую самостоятельность этого «телефона» (кажется, так она его именует), мне это ни в…