– Шевелись быстрее! – снова командует Бакаев, и у меня сердце уходит в пятки, а волоски на коже привстают. Я неадекватно сильно реагирую на него, глубокий приятный голос странно резонирует с чем-то исконно женским внутри моего тела. Меня противоестественно тянет к этому мрачному человеку. Чувствую себя маленький мышкой, которую заманивает в ловушку огромный черный кот. Опасный кот с острыми зубами. Боже, почему у этого мерзкого человека такой приятный голос?!

– А теперь поверни свою безмозглую голову направо. Видишь портрет? Это Альбина Бакаева, моя бабушка. Тебе ни о чем не говорит ее сходство с Альбиной? Возможно, теперь у тебя отпадут все вопросы.

Я действую по его указке, всматриваясь в большой портрет, искусно вписанный в интерьер этой огромной библиотеки, по размеру вместившей бы, наверное, не менее двух Гениных квартир.

С портрета на меня пристально смотрит светловолосая женщина в старинном платье с благородной осанкой. Прямо как живая. Даже оторопь берет. И она действительно очень напоминает мою Лизу. Но разве это что-то значит? Нет, ерунда. Совпадение. Я светловолосая, и Лиза тоже. У нас одинаковые зеленые глаза, чуть вздернутые носы, даже губы одинаковые, полная нижняя, и верхняя, похожая на изогнутый лук.

– Но...  – теряюсь и бегаю глазами по роскошному ковру, по его витиеватым узорам, лишь бы не встречаться с ледяным взором Бакаева, но он делает стремительный бросок ко мне, как кобра, ловя мою шею жесткой хваткой, распластывает ладонь по шее сзади и приподнимает мое лицо к своему. Дышит на меня своим горячим дыханием. Жарким, как огонь в самой преисподней.

Но я не чувствую смердящего запаха его гнилой натуры, нет. Вместо этого меня обволакивает терпким мужественным ароматом, от которого кружится голова и умирает сопротивление внутри. Мои руки невольно вцепляются в его пиджак, комкают идеально-гладкую ткань, а он заставляет привстать на цыпочки и вытянуться, изогнуться под него. Такая жуткая, странная близость, которой я не желала.

– Ты доставила мне массу проблем, Окса-а-на, – снова тянет он мое имя, дергая за волосы на затылке. Болезненно и остро. – Спрятала моего ребенка, а мы с женой переживали смерть дочери. Зарина не знала сестры. Я сотру в порошок весь перинатальный центр вместе с твоей родственницей Валентиной. Это же она поспособствовала подделке свидетельства о смерти? Отвечай! – встряхивает меня, как какую-то безвольную куклу на веревочках.

– Что вы сделаете со мной? – ломаным голосом обращаюсь к садисту, сжимающему мое тело тисками. Ничего не говорю про тетю Валю, потому что я совершенно запуталась. Он уже выяснил всю информацию? Что он знает конкретно? Сказать правду и подставить ее? Чьи яйцеклетки были использованы? Точно ли мои?

Вдруг тетя Валя меня обманула и тогда Лиза – не моя дочь?!

– Тебя бы стоило убить за то, что ты натворила. Или посадить в тюрьму. Но мне ни к чему проблемы. Из-за тебя наша семья скоро окажется в центре скандала. Нам придется придумать достоверную легенду, откуда взялся второй ребенок. Мне некогда заниматься тобой. Ты – отработанный материл. Просто исчезнешь и никогда больше не появишься на горизонте. И будешь до конца своей никчемной жизни благодарна за то, что я тебя пощадил.

– Вы... Может быть, у нас получится как-то договориться? – начинаю умолять, чувствуя, что приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Скулю, трепыхаясь в руках мучителя. Придумываю на ходу, бормочу бессвязный бред: – Я не встречалась с вашей женой, она меня не знает, не видела... Не хотела встречаться с суррогатной матерью, и это же хорошо! Сейчас это к лучшему! Можно что-то придумать, я могу быть няней, репетитором... Пожалуйста, Лиза – мое всё. Я не смогу без нее…