Пальцы ослабевают и обе бутылочки с глухим стуком падают на пол. Длинный ворс ковра глушит звук удара, близнецы его не слышат, зато слышит их отец. Стоя вполоборота, он полосует меня ледяным взглядом, и я будто по-настоящему ощущаю, как мне вскрывают грудную клетку, настолько становится трудно дышать.

Он мне этого никогда не простит. Не простит, что не смог быть с детьми с самого рождения, ведь сам рос без отца. У Исаева вообще мало болевых точек, но эта – одна из. И сейчас я на нее очень-очень сильно надавила. Безжалостно и без сожаления, сама того не подозревая. Я не хотела отплачивать за то, что он меня предал, как бы сильно его ненавидела за измену. Но, выходит, все же сделала больно, а Богдан Исаев такого даже конкурентам не прощает.

И уж точно не простит бывшей жене.

Его темно-карие глаза обещают мне самые адские муки. И я верю, что он, в отличие от меня, за свою боль отплатит намеренно. И – сполна.

4. Глава 4

- Д-давай я уложу детей на кровать, - мой голос предательски дрожит, когда я все-таки отмираю и шагаю к Исаеву.

Тот отворачивается, не давая взять с рук детей, и сам идет в мою спальню. В девичестве мы делили ее с Лизой, но потом я съехала к мужу, а сестра перебралась на съемную квартиру, когда начала сама зарабатывать. Несмотря на это в комнате до сих пор стоят две узких кровати. Богдан бывал в гостях моей мамы, Ольги Константиновны, не один раз, так что сразу подходит к той, на которой спала я, и на которой мы с ним однажды занимались таким, о чем вспоминать стыдно, хотя она и казалась тесной для двоих.

Это было раньше, а сейчас мне приходится семенить следом за Исаевым, а потом по очереди укладывать малышей, пока тот возвышается надо мной грозной скалой, контролируя каждое движение. Но все-таки подушки приносит из гостиной, чтобы я обложила ими детей, и, когда бывший муж выходит, дышать становится немного легче.

- Я буду на кухне. Приходи, как закончишь, - голосом Богдана можно заморозить даже океан, настолько он ледяной.

Но я не тороплюсь. Знаю, что разговор ждет тяжелый, слишком, и, что хуже всего, я к нему не готова ни на один процент! Страшно даже предположить, что будет. Лишь в одном я уверена – как бы ни был зол Исаев, как бы не ненавидел, руку на меня он не поднимет. Хотя бы об этом можно не беспокоиться. Наверное. Мы ведь не виделись два года и за это время все могло измениться. Люди меняются и их принципы тоже. Раньше, до свадьбы, Богдан тоже говорил, что измена любимой женщине для него неприемлема и он так не поступит никогда. Но, видимо, времена идут и любимые женщины появляются новые, а старым хранить верность уже не особо-то и нужно…

Собрав остатки сил в кулак, я выхожу на кухню и сталкиваюсь с бывшим мужем практически нос к носу. От неожиданности даже пячусь назад, но Исаев перехватывает мое запястье и втягивает внутрь, грубо дергает на себя. Дверь толкает ногой, отрезая возможный путь к побегу, и тут же нависает, втискивает в нее, давит своей аурой тяжелой, агрессивной.

- Детей, значит, скрыть от меня хотела? – рычит он низко, глухо, - Моих, кровных!

Вспыхиваю, как спичка. Руку вырываю и, пихнув бывшего мужа в плечи, отвоевываю себе частицу свободного пространства. Тот не ожидает отпора, отшатывается, и я тут же иду в наступление:

- Это не твои дети!

Очевидная глупая ложь, но что еще мне остается делать?

- Ты меня за дурака держишь? – скалится Богдан и снова наступает, пресекая попытку проскользнуть мимо него. – Мы расстались с тобой меньше двух лет назад, а близнецам сколько? Год, верно? И ты говоришь, что это не мои дети?! Ты их видела?? Они же просто мои копии!