Сам иду навстречу и на руки дочь подхватываю. Оглядываюсь по сторонам, но не нахожу Лены в поле зрения.

- Принцесса, ты одна, что ли? – чмокаю Алю в щеку, а она тарахтит на своем что-то. Отдельные слоги только понимаю.

- Ле-ена! – предупреждающе тяну, запрокинув голову.

Наорать бы, но прижимающаяся ко мне Алинка не позволяет этого сделать. Не хочу пугать ее.

Через минуту жена все-таки выползает из своей комнаты с телефоном в руке.

- М-м-м, что? Я рекламный пост выкладываю, - дисплей мне демонстрирует.

- Ничего не потеряла, нет? – бросаю колко и многозначительно киваю на ребенка в моих руках.

- Я на секунду отвлеклась, зай, а Алечка услышала, что ты пришел, и умчалась, - обиженно спорит. - Вот только что рядом была. И нет ее! Работаю же параллельно, не уследила немного. 

В декрете Лена занялась интернет-рекламой. Сейчас она ведет соцсети одного из парфюмерных магазинов, пишет им статьи. Говорит, не хочет терять профессиональные навыки. Я, конечно, все понимаю, но не в ущерб собственной дочери же!

- Я не прошу тебя работать. Наоборот, максимально облегчил тебе жизнь. К нам приходят няня, уборщица, повар, хотя ты знаешь, что я терпеть не могу посторонних людей, - рычу я. - Ты ни в чем не нуждаешься. От тебя надо лишь иногда дочери внимание уделять. На черта ты вообще ее от матери забрала?

- Была неподалеку. Решила помочь тебе, чтобы ты не ездил, - и в улыбочке губы растягивает.

- Переодевала хотя бы? – перехватываю Алю под попу, чувствую холод и влагу.

- Так у нее подгузник, - выпаливает будто в свое оправдание.

- Переполненный, - легко хлопаю малышку по большому «памперсу», а она смеется звонко, немного успокаивая меня. - Их менять нужно, не слышала о таком? – закатываю глаза и в детскую с Алей поднимаюсь.

- Я думала, мама Валя все сделала, - бежит за нами следом Лена. Лучше бы внизу осталась и не бесила меня, ей-богу. – Да, Алечка? – сюсюкается, но мне кажется, что неискренне. Впрочем, может, я придираюсь...

- На-на-на, - равнодушно произносит дочь, пока я переодеваю ее. Неловкими движениями даже помочь мне пытается. Пальчиком в цветастую пижаму тычет, будто наряд выбирает. Настоящая девочка.

- Тебя дочь даже мамой не называет, - выплевываю ядовито, стараясь на Лену не смотреть. - Не смущает это?

Закипаю. Одев Алинку, оставляю ее играть на ковре. Сам выпрямляюсь и зло на жену зыркаю.

- Да, я ее научила, - хихикает она, довольная своей затеей. – Аля, скажи «Ле-на», - по слогам проговаривает.

Дочь смотрит на нее внимательно, губки надув. Потом бросает: «На-на-на» - и, потеряв всякий интерес к матери, поднимается на ножки. Топает в коридор, к цветочным горшкам, что стоят у стены. Я слежу за ней через проем двери.

- Лен, ты дура? – не выдерживаю я.

Я устал, не выспался, раздражен и опасен, черт возьми. А она ерундой мается!

Несмотря на злость, я не позволяю себе голос повышать. Нельзя при Алинке. Она должна расти в атмосфере любви и гармонии между родителями. Но где, мать ее, взять эту атмосферу?

- Ты чего такой грубый, зай? – Лена длиннющими ресницами хлопает, на жалость давит. В этом она мастер.

Хоть по образованию жена тоже журналист - мы как раз и познакомились с ней по работе. Но вот призвание явно актерское. Сцена по ней плачет.

- Какая «Лена», ты что выдумала? Может, дочери еще и на «вы» к тебе обращаться? Так у нас не восточная семья, - разгоняюсь сильнее. – Хотя тебе бы не помешал муж строже, - цежу сквозь зубы.

Краем глаза замечаю, как Аля протягивает ручки к одному из горшков – и, забыв о стычке с женой, я лечу к ней. Собираюсь перехватить прежде, чем дочь сотворит свою шалость. Однако, услышав мои шаги, вредная малышка ускоряется. Упертая, как я, не успокоится, пока дело до конца не доведет.