Разумом я понимаю, что это неправильно. Мы с Антоном женаты. Я должна чувствовать к нему что-то… Но не получается. Давно не получается...

- Антон, отойди, - упираюсь руками в его твердый пресс, но сдвинуть с места этот шкаф я не в силах. – От тебя разит. Мне неприятно, - признаюсь, поморщившись.

Внутренне понимаю, что у меня давно нет любви к мужу. Как на физическом уровне, так и на эмоциональном. Словно он – чужой человек для меня.

- Антон! Я хочу серьезно поговорить с тобой! – прикрикиваю, пытаясь достучаться.

Но в глазах мужа – туман и похоть.

- А я… тебя, - ухмыляется гадко. - Это ты правильно сделала, что мелкую бабке отдала. Пусть там и остается, - окончательно добивает меня словами.

Прищуриваюсь зло и толкаю мужа. Он поддается, шаг назад делает, будто играет со мной. Или делает вид, что послушался, чтобы получить желаемое.

Но я непреклонна. Во мне поднимается буря возмущения. Накопленные обиды выплескиваются наружу, превращаясь в слова.

- Ты говоришь о НАШЕЙ дочери! – всхлипываю я.

- Она не моя дочь. И ты прекрасно это знаешь, - потеряв ко мне интерес, Антон отходит назад. – Скажи спасибо, что я вообще кормлю чужого подкидыша, - выплевывает ядовито и с ненавистью. - Мне она не нужна. 

Внутри меня что-то щелкает – и вот я уже не слабовольная жена, что пытается угодить во всем мужу, а, прежде всего, любящая мать, готовая загрызть любого за своего ребенка.

Гормоны, уколы, ЭКО, тяжелая беременность, мучительные роды, операция. Известие о смерти второй малышки.

И единственный смысл жизни – моя Рита.

Картинки прошлого мелькают в сознании, словно в калейдоскопе.

Подкидыш, черт возьми?!

- Ни я, ни Рита не заслуживаем такого пренебрежительного отношения! – кричу сквозь проступившие слезы. - Хватит, Антон! Весь этот год ты делаешь мне больно, - вдыхаю глубоко и... - В конце концов, я не виновата, что ТЫ не можешь иметь детей!

Пытаясь задеть его за живое, я совершаю огромную ошибку. Зажмуриваюсь, когда в мое лицо с размаха влетает кулак. Щеку царапает обручальным кольцом-«антистрессом». Символично. Модная «фишка» не успокоила мужа. Не защитила от стресса. И помогла поставить точку.

От силы удара я впечатываюсь спиной в дверь. И оседаю на пол, прижимая ладонь к горящей скуле.

Не могу поверить, что Антон поднял на меня руку. Но саднящая боль и след на коже подтверждают это.

- Прости, но впредь меньше вякать будешь, - холодно говорит муж и разворачивается, направляясь в кухню. - Мясо замороженное приложи, чтобы синяка не было. А то тебе в офис идти – деньги на мелкую ТВОЮ зарабатывать.

Не знаю, что больнее меня ударило: его кулак или жестокие слова. Заставляю себя подняться на ноги, собраться с духом.

Хватит!

И когда Антон возвращается с куском мяса из морозилки, я распахиваю дверь и сбегаю.

- Ма-ась, не дури! – звучит за спиной его мерзкий голос, но я мчусь со всех ног.

Через некоторое время уже стучусь в квартиру мамы. Она открывает дверь и смотрит на меня недоуменно. Ее удивление сменяется страхом и жалостью, когда я переступаю порог и вхожу в освещенный коридор.

Мать приподнимает мой подбородок пальцами, в лицо вглядывается. Мрачнее тучи становится.

- Что случилось? Напал кто? Полицию вызвать? Антоше позвонить? – суетится она, порывается даже телефон схватить, но я беру ее за руку, останавливая.

- Нет, мам, - пугаюсь своего равнодушного тона. – Я как раз от Антона. Разговор… не заладился, - даже умудряюсь улыбку выдавить.

Устало опираюсь плечом о косяк. Неторопливо скидываю обувь, сминая задники. Бросаю сумку небрежно на пол.