Как там сказал Родя? Юрий – мой кошелек? Спонсор? Так и есть. И я расплачиваюсь с ним за эту возможность.

Так гадко вдруг становится… Стыдно за себя. Аж желудок скручивает. И омерзение такое сильное, что хочется, закричав, скинуть чужую ненавистную руку с себя. Забрать мальчиков и отмыться от этой грязи, куда я добровольно влезла.

Но я ничего из этого не делаю. Продолжаю сидеть за столом в компании бывшего, его распрекрасной жены Аллы и Юрия, который до сих пор заявляет на меня свои права, продолжая время от времени неприлично сжимать мое бедро пальцами.

В горле будто клубком свернулся колючий еж, разрывая гортань своими острыми иглами. Поэтому почти все время разговора я молчу. Лишь изредка улыбаюсь, когда ко мне обращается Юра. Иногда отвечаю на бесцветные вопросы присутствующих.

Алла все это время льнет к мужу. Всячески старается приблизиться к нему, прижаться. Виснет, как малолетка на предмете своего обожания. Выглядит именно так. А Родя будто остается холоден к ней, практически не откликаясь на нежность супруги.

Девушка оказалась дочерью солидного московского бизнесмена. Я узнала об этом из сводок новостей, когда после расставания зачем-то полезла изучать биографию того, кого безумно любила.

Конечно, она мне не ровня. И я понимаю Родю – связи и все такое. От меня ведь не было никакой пользы. Из всех возможных вариантов нищих девушек он выбрал детдомовскую. У меня не то, что не было богатого отца, у меня не было никакого. Наверное, поэтому он и не захотел на мне жениться. И не собирался.

Вечер тянется бесконечно и проходит больше в рабочих разговорах между мужчинами. Они, вроде как, обсуждают какой-то там проект, но я не вслушиваюсь. Я вообще будто не здесь.

И когда длинный ужин заканчивается, чувствую облегчение. Надеюсь, мне больше не придется встречаться с бывшим, потому что это больно. Точно кто-то выдирает из груди сердце. Без анестезии.

– Ты какая-то напряженная. Что-то случилось? – будто бы с волнением уточняет Юра, когда мы оказываемся в машине.

– Прости, но я просто не привыкла к подобным компаниям, – отвечаю почти честно. В обществе Родиона и его жены я чувствовала себя неуютно. И это еще мягко сказано.

– Тебе придется привыкать, потому что мне часто нужно посещать подобные мероприятия. Ужины или что-то покрупнее. И моя женщина должна выглядеть на них безупречно. И вести себя точно так же. Это важно, Валерия. Я не последний человек в этом городе, и не могу себе позволить промахи.

– Прости, – вновь извиняюсь. – Я привыкну. Обязательно привыкну, – грустно улыбаюсь, и на этот раз моя улыбка искренняя.

– Хорошо, – кивает Юрий. – Я надеюсь, нам больше не придется возвращаться к этому разговору.

– Я тоже, – отворачиваюсь к окну, закусывая губу. В какую же ловушку я себя загнала?!

Мальчишки очень радуются моему возвращению. Домработница говорит, что как не старалась, не смогла уложить их по кроватям. Те категорически отказывались засыпать без меня. И я верю. Иногда эти двое слишком упертые. Часто мне приходится попотеть, чтобы задавить их своим авторитетом.

– Мамочка! – с радостными воплями сыновья бегут мне навстречу.

– Мы скучали… – с обидой выговаривает Марк.

– Да, очень скучали, мама! – вторит ему брат.

– Я тоже скучала, – присаживаюсь на корточки и обнимаю мальчишек.

Какие же они хорошенькие! И ласковые. И пахнут… Лучший запах на свете!

Понимаю, что предала их, оставив сегодня одних в незнакомом доме с незнакомой женщиной, но это было условие Юрия, а я вынуждена их исполнять.

– Ты ведь больше не оставишь нас? – с прищуром спрашивает Макар. – Мы не хотим сидеть без тебя.