В моей памяти тут же начали всплывать картины того страшного года, на протяжении которого со мной происходила трансформация. Я его пережила!

– Извини. Но по-другому ты бы ничего не поняла.

– Да, я знаю, – ответила я.

Мы подъезжали к маленькому посёлку. Дома в нём располагались далеко друг от друга. В первых трёх никто не жил. Но вскоре мы увидели одинокого пастуха, которого я заметила ранее. Человек расположился под деревом и наслаждался видом прекрасной природы, время от времени посматривая на стадо, пасущееся неподалёку.

– Это старик Одиссей – мой сосед, – сказал Эвклидис.

– Старик?

– Ну, у него было такое прозвище при жизни.

На вид ему было не больше тридцати. Он действительно оказался соседом Эвклидиса. Жил через дом от него в Олянке.

– Славный был дядечка. И есть, собственно. Всегда при случае угощал нас, соседских мальчишек, конфетами. Помогал, если требовалась помощь, иногда даже брал с собой на пастбище. Воспоминания о нём остались самые приятные.

Эвклидис заулыбался, вспоминая о своём детстве. Наверное, счастье между нами распределилось неравномерно: его детство оказалось счастливым на 100процентов, моё же принесло мне немало горечи. Я родилась в бедной семье, хоть родители и старались сделать так, чтоб я ни в чём не нуждалась, всё равно жилось нам тяжело. Я росла скрытным ребёнком. Дети постоянно издевались надо мной, и каждый день в школе являлся для меня адом. Я сменила три учебных заведения, но всюду повторялось одно и то же. Братьев и сестёр у меня не было, даже двоюродных, друзей тоже, поэтому всё детство я испытывала тотальное одиночество и заброшенность и постепенно смирилась с таким распорядком вещей. Эвклидис стал моим единственным другом за всю жизнь. Мы с ним были как две противоположности. Оно и немудрено, ведь части одного целого обычно так не похожи друг на друга.

Эвклидис всегда был, как говорится, душой компании, и благодаря своему оптимистичному и жизнелюбивому характеру постоянно находился в центре внимания. У него была куча друзей, своеобразная свита, среди которой одиночество никогда не посещало его сердца. Он даже не знал такого слова, как одиночество. Его лёгкий, жизнерадостный характер, природное обаяние и харизма притягивали к себе, заставляя окружающихстремиться войти в круг его близких друзей. Он был добрым, отзывчивым, честным, но при этом мог проявить внутренний стержень и добиться своего. Эвклидиса любили и уважали как его друзья, так и его враги.

Эх, была бы я такой! Но, к сожалению, мой меланхоличный, нелюдимый, испорченный постоянными бедами и проблемами характер не подлежал исправлению. Хотяв последнее время, после трансформации, я стала замечать за собой, что становлюсь похожей на Эвклидиса, и его личность будто прорастает в мою, подобно привитой ветви роскошного плодородного дерева. Я чувствовала, что становлюсь лучше, что становлюсь собой, и моя собственная настоящая личность, задавленная и зашуганная в детстве, наконец-то вылезает из кокона.

Поток моих мыслей прервал неожиданный вопрос Эвклидиса:

– А ты не хочешь навестить своих родственников?

Я вздрогнула.

– Нет. Им всегда было плевать на меня. Если б было иначе, они бы встретили меня на вокзале.

– Не суди их строго. Возможно, у них были неотложные дела.

– Дела? – удивилась я. – Какие могут быть дела после смерти?

Тогда я ещё ничего не знала о мире мёртвых.

Эвклидис пожал плечами.

– Мало ли какие.

– Ты – моя семья. И, кроме тебя, мне никто не нужен, – твёрдо ответила я.

– Ну, Ананке, так нельзя. Прости их…

– Да я и не злюсь. Мне просто уже всё равно, – легко ответила я.