Все так называемые великие поэты мира, великие художники, музыканты, скульпторы, все они были сновидящими. Да, в своих снах они испытали несколько проблесков: нечто незаметно внедрилось, тут и там лучу света удалось проникнуть в пределы сна, и даже одного этого луча было достаточно, чтобы создать Шекспира или Калидаса. Но я говорю не о них.

Говоря «поэзия», я имею в виду то, что струилось через будд. Это истинная поэзия. Будда – не сновидящий, Атиша – не сновидящий; только их и можно назвать бодрствующими людьми. Сны исчезли, улетучились. Теперь это не один лишь проблеск истины, который застает их врасплох, овладевает ими, а затем оставляет пустыми, выдохшимися, истощенными…

Обычный поэт просто подпрыгивает; на мгновение он отрывается от земли, но лишь на мгновение, а затем он снова оказывается на земле.

У будды есть крылья – он не подпрыгивает. Он знает, как долететь до самой далекой звезды. Ему известен путь в неизвестное, у него есть ключи, отпирающие двери в таинственное. Он – мастер. И через него начинает струиться нечто такое, что не является его собственным. Он лишь посредник, он не принадлежит себе. В этом случае все, что он говорит, – поэзия; и даже если он хранит молчание, его молчание – поэзия. Его безмолвие пронизано невообразимой музыкой; и не имеет значения, говорит он или нет. Если он говорит, его речь – поэзия; если он молчит, он продолжает быть поэзией. Поэзия окружает его: в поэзии он ходит, в поэзии он спит; поэзия – это сама его душа, сама его сущность.

Как случается поэзия? Она случается в результате сдачи, она случается, когда часть набирается достаточно храбрости, чтобы сдаться Целому, когда капля росы соскальзывает в океан и становится океаном.

Сдача – это очень парадоксальное состояние: с одной стороны, вы исчезаете, с другой стороны, вы впервые появляетесь во всей своей бесконечной славе, во всем своем многомерном великолепии. Да, капля росы исчезла, и исчезла навсегда; ее уже не вернуть, не восстановить. Капля росы умерла как капля, но в действительности капля стала океаном, стала океанической. Она по-прежнему существует, но теперь уже не как ограниченная сущность, а как нечто бесконечное, безбрежное, безграничное.

Таков смысл мифа о Фениксе. Он умирает, полностью сгорает, превращается в пепел, а затем неожиданно возрождается из пепла – воскресает. Феникс символизирует собой Христа: распятие и воскрешение. Феникс символизирует Будду: смерть эго и новое рождение абсолютного отсутствия эго. Он символизирует всех тех, кто познал; познать значит стать фениксом. Умрите такими, какие вы есть, с тем чтобы вы могли стать такими, какими вы являетесь в действительности! Умрите во всей своей неподлинности, фальши, отделенности от Существования.

Мы продолжаем верить, что мы отделены. Это не так; мы не отделяемся даже на одно мгновение. Независимо от вашей веры, вы едины с Целым. Однако ваша вера может сотворить для вас кошмары; она неизбежно их создаст. Верить, что «я отделен», означает создать страх.

Если вы отделены от Целого, вы никогда не сможете избавиться от страха, потому что Целое такое огромное, а вы такой маленький, такой крошечный, такой атомарный, и вам постоянно приходится сражаться с Целым, чтобы оно вас не поглотило. Вам постоянно приходится быть начеку, настороже, чтобы океан попросту не вобрал вас. Вам приходится защищать себя стенами, стенами и стенами. Все эти усилия – не что иное, как страх. И тогда вы постоянно помните, что смерть тянется к вам и что она разрушит вашу отделенность. Смерть означает именно это: смерть – это Целое, призывающее свою часть вернуться. И вы боитесь, что придет смерть и вы умрете. Как прожить подольше? Как обрести бессмертие хоть в какой-то форме? Люди пытаются достичь его многими способами. Один из способов – завести детей; отсюда постоянное желание иметь детей. В своей основе это желание иметь детей никак не связано с детьми; оно связано со смертью.