– Дэн? – переспросила Ирка.

– Он Данила. Чувствуешь? Даже не Даниил, а Данила! Папа, когда имя ему давал, был большой патриот. А сейчас – банкир и поклонник Америки. Поэтому Данила превратился в Дэнни.

Вид у Николая был предовольный. Ирка уже не только мечтала познакомиться с этим Дэнни. Мало того! У нее осталось полное впечатление, будто бы не полицейский подсказал ей эту идею, а она сама так решила. Хотя еще полчаса назад за одни только разговоры на эту тему Ирка обозвала Блинкова-младшего бараном.

Сарай не открывали так давно, что дверь пальца на два ушла в землю. Похоже, туда никто не заходил после того, как продали козу Лизку. Николаю пришлось подкапывать дверь лопатой, подогнав к сараю для освещения свой «Москвич» с включенными фарами.

– А обещал-то! «Спать будете на свежескошенном сене!» – упрекнула его Ирка.

– Конечно, будете. Накосите сена и спите себе на здоровье, – невозмутимо парировал Николай, распахивая скрипучую дверь.

Блинков-младший с Иркой заглянули в сарай и отшатнулись.

– Ну-ну, не тушуйтесь, детки-сандалетки, – подбодрил их Николай. – Добро пожаловать в сию скромную обитель.

Обитель была вызывающе скромной: земляной пол и щелястые стены с развешенными на них велосипедными рамами без колес, деревянными граблями, лопатами и тому подобной дребеденью. Под крышей, как огромная полка размером с половину сарая, лежали доски. Кажется, это называется сеновал, только сена там не было – оно валялось внизу серой слежавшейся горой. Блинков-младший потянул торчащий стебелек травы, и тот обломился от одного прикосновения.

– Ир, – спросил он, – у тебя пододеяльники конвертом или мешком?

– Разные. Я принесу которые мешком. Набьем себе тюфяки, – сообразила Ирка.

Дождавшись, когда она уйдет, Блинков-младший пнул сенную гору. В свете фар с улицы взвилось облако пыли. Гора зашевелилась и зашуршала, как будто по ней забегали десятки маленьких сквознячков.

– Мыши?

– А как же, – подтвердил Николай. – Старое сено без мышей не бывает.

– Уезжайте, пока Ирка не опомнилась, – сказал Блинков-младший. – Ей и так здесь не нравится, а когда узнает про мышей… Она же под колеса ляжет, чтобы вернуться с вами в Москву.

– Сенцо, конечно, так себе. Со времен Лизаветы осталось, – признал Николай. – Поспите не раздеваясь, чтобы не колко было, а завтра накосите свежего… Ничего, проживете. Там в углу Лизаветин загончик, – он кивнул в темноту, куда не доставал свет, – повесите лейку, вот вам и душ. Ты же, Дмитрий, рукастый парень!

– Я не рукастый. Я головастый и понимаю, что за день сено не высохнет, – отрезал Блинков-младший. – В общем, поезжайте, а мы тут как-нибудь разберемся.

– А мне казалось, ты отослал Ирину, чтобы поговорить со мной о задании полковника. Он звонил мне в машину по сотовому, и мы все обсудили, – понизил голос полицейский. – Поступаешь в мое распоряжение. Отныне ты мой агент в Малых Грязюках, а я, получается, резидент. Так что докладывай.

Как всегда, было неясно, что Николай говорит в шутку, а что – абсолютно всерьез.

– О чем докладывать? – пожал плечами Блинков-младший. – Задание понял, а сообщить мне пока что нечего. Конечно, хочется спросить вас кое о чем, только ведь вы не ответите.

– Спрашивай, – разрешил полицейский. – Вдруг отвечу?

– Я так понимаю, что вы хотите внедрить нас в особняк… – Блинков-младший помолчал, дожидаясь от Николая подтверждения своей догадки, но полицейский ничем себя не выдал. – Вопрос вот в чем: кто именно вас интересует – старший Букашин, Дэнни или, может, кто-то из персонала?