– Вера…
– Я… я просто сделала то, о чем просила мама, – вдруг всхлипывает она. – Разве я в чем-то виновата? За что он разлюбил меня?..
Делаю осторожный шаг, но она сразу же вскидывает пистолет.
– Он ушел к вам. Моя мать так жалела себя, что спилась, а я попала в детский дом. Зато вы были счастливы. Я видела, как он раскачивает тебя на качелях. Он был хорошим отцом… Помню, наступил его первый день рождения без нас. Я нарисовала ему открытку, пришла, хотела поздравить. Ты вышел и сказал, чтобы я убиралась. А когда заплакала, ты… Ты толкнул меня, а еще…
– Оторвал твоей кукле голову и швырнул ее на лестницу… Боже, Вера, я был ребенком! Мальчишкой. Я даже не помнил этого…
– Это была моя любимая кукла! Подарок Михаила…
– Ты убила его. Спустя столько лет не простила.
– Бог простит.
– И Макса. Он что-то заподозрил. Наверное, нашел записи отца о тебе. Приехал, а ты вколола ему эту дозу…
Ее глаза полыхают гневом, и я понимаю, что попал в точку. В ярости Вера взмахивает пистолетом:
– Опять твои больные фантазии.
– Я не сумасшедший! Это из-за таблеток. Ты подсовывала мне сильные препараты… Это же ты ударила меня сзади? Тогда, в подъезде…
– Прощай, Леон! Я привязалась к тебе. Если бы ты не стал копаться во всем этом, то возможно…
Одна мысль еще раз переворачивает мое сознание:
– Выходит, между нами никогда ничего не было… Ты оставалась со мной только из желания отомстить? Ты Вера, которой не было…
Резкий порыв ветра скидывает с меня капюшон. Нога Веры проваливается в песок, она припадает на колено в попытке удержать равновесие. Этого мгновения мне хватает, чтобы броситься на нее. Пару секунд борьбы за пистолет. Выстрел ударяет громом, у меня в глазах взрываются кровяные сосуды.
– Вера! – кричу я, но не чувствую боли.
Открывшаяся картина окончательно вышвыривает меня из реальности.
Белоснежные волосы Веры змеями струятся по холодному песку. Глаза цвета бутылочного стекла смотрят в пустоту. Белый пуховик стремительно становится красным в области груди. Она мертва. Серьги-куколки больше никогда не будут раскачиваться.
Боже, ведь я не стрелял. Или стрелял?
– Я просто пытался отнять пистолет…
Прижимаю ладонь ко рту и отступаю. Ноги вязнут в песке, я падаю и не делаю попытки встать. Единственное, чего мне хочется, это замерзнуть и умереть. Уйти в вечность.
Не знаю, сколько прошло времени. Что-то мокрое касается моей щеки. Я поднимаю лицо – так и есть, снег. Крупные равнодушные снежинки умножают тишину, и я все-таки поднимаюсь. Стою в оцепенении, потом подхожу и закрываю ей глаза рукой.
– Я построю часовню на земле Михаила… На своей земле. Ради тебя.
Снегопад быстро сотрет все следы. Нужно спешить в деревню, чтобы вызвать полицию. А что, если всего этого не было в реальности? Вдруг это все произошло только в моей голове?
Прежде чем спуститься с дюны, я оборачиваюсь в последний раз. Все должно было закончиться именно здесь. Именно так… И я шепчу напоследок наше «секретное»:
– Салют, Вера!
Рита Тирас. Кто убил Билла?
Я не успела. Катер давно отвез всех на остров, меня же переправлял угрюмый молчаливый лодочник, облаченный в черный плащ с капюшоном. Вскоре в холодном тумане появились очертания Вороньего острова. На самой его вершине, словно продолжение скалы, возвышался каменный замок. Я смотрела на него снизу, а он наезжал всей своей глыбой, и казалось, что вот-вот бездушный монстр поглотит меня. Я оглянулась: сумерки серой пеленой укрыли берег, и страх, что и остров, и дом, и мы все можем исчезнуть, засаднил как в детстве.
У дубовых дверей, обитых медными пластинами, я остановилась. В Рыцарском зале были слышны голоса. Мы не виделись много лет, и я занервничала. Надо посчитать до пяти, это поможет. Сейчас, сейчас мы встретимся и все случится.