– Царь Мидас убьет тебя за мое похищение, – отвечаю я, хотя все мое тело хочет съежиться от его близости, от его невыносимого присутствия, которое проникает в карету.

Уголок его губ приподнимается так же, как его изогнутые шипы.

– С нетерпением жду.

Меня воротит от его надменности, но проблема в том, что я знаю: такая дерзость оправданна. Даже без могущественной древней магии фейри, которая в нем ощущается, он воин до мозга костей. С мускулами, щеголяющими силой, и манерой вести себя, которая свидетельствует о его боевой мощи, он явно не тот, кого я хотела бы видеть вблизи Мидаса.

Похоже, часть моих мыслей проскальзывает сквозь трещинки моей стойкости, потому что командир выпрямляется, и на его лице появляется снисходительное выражение.

– О, теперь я понимаю.

– Что понимаешь?

– Тебе дорог царь-захватчик, – он почти выплевывает эти слова, сыпля обвинением таким же острым, как и его клыки.

В недоумении я смотрю на него, на ненависть, стекающую с его губ, как медленный холодный дождь. Если подтвержу его слова, воспользуется ли он ими против меня? Если отрину, поверит ли?

Глядя на мое лицо, он издает насмешливый звук.

– Золотой пташке нравится ее клетка. Какая жалость!

В гневе я сжимаю руки. Мне не нужны его суждение, его пренебрежение, его предположение, что он знает меня и мои обстоятельства или имеет право критиковать мои отношения с Мидасом.

– Ты не знаешь меня.

– Правда? – выпаливает он в ответ скрипучим для слуха голосом. – В Орее всем известно о фаворитке Мидаса, как и о его способности обращать все в золото.

Я в гневе смотрю на него.

– Точно так же всем известно, что король Рот спускает с поводка своего ручного монстра, чтобы тот сделал за него всю грязную работу, – отвечаю я и многозначительно смотрю на шипы на его предплечье.

Вокруг Рипа начинает клубиться темная аура, отчего волоски на шее у меня встают дыбом.

– О, Золотая пташка, сейчас ты считаешь меня монстром, но ты еще ничего не видела.

Невысказанная угроза проносится, как засушливый ветер, от которого пересыхает во рту.

Нужно быть очень осторожной с этим мужчиной. Нужно всеми силами его избегать, уклоняться от его порочности и постараться выйти из этой передряги невредимой. Но я не могу загадывать наперед, если не знаю, чего ждать.

– Как ты со мной поступишь? – спрашиваю я, рискнув задать откровенный вопрос в надежде получить мало-мальский намек на то, что меня ожидает.

На его губах появляется злобная и грозная улыбка.

– А я еще не говорил? Я верну тебя твоему пленителю, по которому ты так скучаешь. О, какое нас ждет воссоединение!

Без лишних слов командир разворачивается и оставляет меня смотреть ему вслед. Кровь в ушах стучит в такт его шагам.

Не ведаю, что он планирует для моего повелителя, но знаю, что в его намерениях нет ничего доброго. Мидас ждет прибытия своих наложников и фаворитки, а не марширующей к нему вражеской армии.

Я силком принуждаю себя выйти из кареты, мои ленты волочатся за спиной по снегу, меня переполняет обреченность от одного осознания. Я понимаю, что должна сделать. Нужно найти способ предостеречь моего царя.

Остается лишь надеяться, что это не будет стоить мне жизни.

Можно подумать, что, пробыв в пути несколько недель, я привыкла справлять нужду в отхожем месте, вырытом в земле. Но нет. Меня тяготит, что нужно задирать юбки и приседать на корточки на снегу.

Я стараюсь управиться как можно быстрее. Светлая сторона: мне удается сделать это, не испачкав сапоги и не шлепнувшись плашмя на снег. Сейчас, в сущности, это уже небольшая победа.