– В вас, Александр Петрович, умирает большой поэт средней руки.

– Знаю. Жена тоже говорила мне, что я Недофет. Вот выйду на пенсию и начну писать стихи. Вернее, писать стихами.

– Мы на пенсию не выходим. А контрразведка и на том свете пригодится. Пробравшихся чертей ловить.

– Ладно, ближе к прозе. Тут еще этот козел Козочко со своим «Голден-Ада». Прав Кораблев. Сам черт ногу сломит.

– А откуда взялся Маргания?

– Из «АЛРОСА». Он создал при ней «дочку», куда уже перетягивает все активы главной корпорации. А Кудрин хочет замкнуть акции всей «Архангельской алмазоносной провинции» на себе. Одной «АЛРОСА» ему уже мало.

Они помолчали. Прием пищи тоже требует сосредоточения.

– На войне, как на войне, – сказал Демидов. – А тут вообще без правил, без пленных.

– Какие в этой алмазной бойне могут быть пленные? Гибель Тарланова – яркое тому подтверждение. Я не верю, что это было самоубийство. Он, наверное, слишком близко подобрался к змеиным норам.

– Кто следующий?

– Если Гриша Баранов будет брыкаться, его просто сомнут, и даже следов не останется. Сгорит как свечка. Вся мировая история нас тому учит. Убить можно кого угодно, хоть папу римского, хоть председателя земного шара. И никакие телохранители тебе не помогут. Все заказные убийства по горячим следам не раскрываются. Если работали профессионалы. Только по истечении десятка лет, и то не всегда.

– Но нет ничего тайного, что не оказалось бы явным. Рано или поздно.

Ясенев задумчиво и серьезно ответил:

– Верно. Евангелие от Луки. Сказал Господь: никто, зажегши свечу, не покрывает ее сосудом или не ставит под кровать, а ставит на подсвечник, чтобы входящие видели свет. Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы.

– Вот на этой ноте наш обед можно бы и закончить, – улыбнулся Демидов. – Идти в церковь, ставить свечки и забыть о Маргании, Тигранянах и прочих козлах и баранах на этом банкете вместе с Банкетовым. Но нельзя. Служба.

– Да, Валя, ты прав. Мы с тобой относимся к особой касте. Не принадлежим себе. И то, что сокрыто сейчас, скоро откроется и станет известно всем. Иногда мы стараемся скрыть что-нибудь от самих себя. Да-да, не спорь. Мы закрываем глаза на последствия некоторых наших поступков, хотя хорошо сознаем, что это значит. Но перед каждым из нас всегда должны вставать слова Писания: «Ты Бог, видящий меня».

– Библия, часом, не ваша любимая настольная книга, Александр Петрович?

– Нет. «Записки сумасшедшего». А лучшая цитата из неё – «Люди воображают, будто человеческий мозг находится в голове. Совсем нет. Он приносится ветром со стороны Каспийского моря». Но это шутка. Гоголь прав в другом: «Любовь есть вторая жизнь». Кстати, эту сентенцию изрек тот же сумасшедший Поприщев в своих гениальных записках. А может быть, он был прав?

– Тогда уж, это первая жизнь. Да вы просто живая ходячая Александрийская библиотека.

– Хорошо хоть, не мертвая. А впрочем, она ведь сгорела, так что твой комплимент, Валя, весьма сомнителен. А по поводу наших дел скорбных думаю так. Надо не допустить, чтобы все акции во всех фирмах, связанных с «Архангельской алмазоносной провинцией», перетекли к «Де Бирс». Или к Кудрину. К Чубайсу. К черту лысому. К этому «Цирку зверей». К коллективному профессору Мориарти. И далее по списку. «АЛРОССА» Штырова – единственная организация, которой можно доверять. А если опять же по Гоголю, то и у нее «рожа такая, что плюнуть хочется». Поскольку в ней сидит тот же Маргания.

– Вот это верно. Но других у нас сейчас действительно нет.