– Ты сам-то кто такой? – в голосе поверженного звучали возмущение напополам с обидой.

– А ты поспрашивай, – Никита усмехнулся и, указав мне в сторону выхода, неспешной походкой пошел прочь.

Я отерла рот и потрусила следом, пытаясь уложить в голове произошедшее, но оно никак не укладывалось, будто я пыталась выстроить башню из шариков, а они все разлетались в разные стороны. Реальность напала внезапно и больно, без объявления войны, и осознавать себя посреди этой неразберихи было сложно. В голове гудело, щека, на которую пришелся удар, горела и пульсировала, вызывая резонное нежелание смотреться в зеркало и доказывая лишний раз, что случившееся мне не привиделось. Боль в шее обещала в скором времени обернуться синяками. Я семенила за широкой спиной Никиты, низко опустив голову, кожей чувствовала любопытные взгляды, и безуспешно старалась прикрыть дыры на тонких колготках.

Мороз вывел меня из ресторана и усадил в припаркованный поблизости автомобиль, спасибо хоть далеко идти в таком виде не пришлось. Осмотрел пострадавшие щеку и шею, потом негромко заметил:

– Надо бы холод приложить.

– Думаю, уже бесполезно, – мой голос дрожал, как и рука, которой я ощупала пострадавшую щеку.

– Я все-таки схожу в магазин, хуже точно не будет, – ответил мужчина и оставил меня одну.

Я прикрыла глаза и откинулась на подголовник. Дрожь била изнутри, и я сразу почувствовала озноб, разом охвативший все тело, хотя погода стояла по-летнему теплая. Из горла вырвался всхлип, потом еще и еще. Слезы потекли ручьем, пораненную щеку тут же защипало. Захотелось съехать под сиденье и свернуться в комок на резиновом фирменном коврике. Усилием воли заставила себя оставаться на месте, поочередно заставляя расслабляться каждую мышцу в теле, начиная с затылочной, и к возвращению Никиты о пережитом срыве могло рассказать лишь заплаканное лицо, да смятые салфетки в руках.

Не говоря ни слова, Никита протянул пакет с какой-то заморозкой. Щеке легче не стало, но я держала пакет у лица, насколько хватило терпения, выказывая таким нехитрым способом благодарность. Спрашивать что-либо у Мороза, темную сторону которого я совсем недавно имела возможность лицезреть, охоты не было, предъявлять претензии тем более, поэтому до дома доехали в молчании. Поднялись. Прошли, как водится, на кухню.

– Спрашивай уже, – дал добро Никита, усаживаясь за стол.

– Вопрос все тот же, – я хмыкнула невесело и попытала счастья в очередной раз: – Чего тебе от меня понадобилось? Хотя, как выясняется, не только тебе.

– Трудный вопрос на самом деле, – так же невесело признался Ник и потер подбородок. – Начать придется издалека. Как ты уже знаешь, до меня в квартире твоей бабушки жила Снегирева. Не так давно дамочка весьма удачно пропала без вести, а вместе с ней и крупная сумма денег. Причем, настолько крупная, что судьба ее будоражит ум едва ли не каждого, кто в курсе пропажи. Сама Снегирева, как понимаешь, народ не очень интересует, а вот пропавшие бабки поискать – охотников достаточно…

– А ты, значит, из охотников, – не удержала я язык за зубами и перебила мужчину.

– А я тут за тем, чтобы вернуть деньги законному владельцу. В идеале попутно выяснить, куда все-таки запропастилась Юлия. Ну и за тобой по ходу дела пригляжу.

– Заодно и конкурентов отсеешь, так? Прямо классика жанра – ловля на живца!

– Дерьмо случается, – резюмировал Мороз и равнодушно добавил: – На этот раз не повезло тебе.

– То есть я теперь, как ключик к успеху, интересую всех претендентов? И много их?

– Не переживай, главное, что лидер гонки на твоей стороне. Будешь слушаться старших – выйдешь сухой из воды.