пороков и оправданий.
Господи, в моей затворённой гортани
бездна звуков, но я не могу кричать…
Наступает время мужества и молитвы,
я прошу: укрепи её, вознеси.
Мне сказали два человека из жерла битвы:
доживает граница считаные часы.
Неприметен камень краеугольный —
без него вскипает пылью, обрушивается стена.
Нам, внезапно поднявшимся на колокольню,
открывается истинная война
и её причины, и бездорожье,
и неистовая глухота,
если взглянуть друг в друга глазами Христа
или из самого сердца, что часто одно и то же…
Высокой синью…
Перепутаны наши жизни,
мы не слышим своих имён.
На какой же прощальной тризне
колокольный родится звон?..
В нём взметнётся высокой синью
голос памяти и земли.
И живые глаза России
в душу глянут твою… Молись!
Утро
Пишется вся жизнь беглою
строчкою сразу начисто.
Я не могу быть светлою —
смыслы от сердца прячутся.
Колокол бьёт к заутрене,
в нём каждый отзвук выстрадан.
Мне бы стать сильной внутренне —
тонкой свечой не выстоять.
Бог мой, в Твоё смирение
мне бы всмотреться пристальней!
В строгости песнопения
зиждется дух поистине.
Я же на стылой пристани
ропота и сомнения.
Звёзд вереницей бледною
утро вольётся в окна мне…
Колокол бьёт к заутрене.
Мне бы стать сильной внутренне
и непременно светлою!..
Ольга Грибанова
Россия
Белая ночь
Венок сонетов
1
Мой чудный город белой ночью тих.
Сирени аромат колышется волною.
В туманной мгле теряется залив,
И тень лиловая вот-вот дома укроет.
Лишь режет небо, словно белый стих,
Шпиль Петропавловки над крепостной стеною,
Храня покой всех мёртвых и живых,
Кто слился с Питером душой одною.
Заря взмахнёт широким рукавом,
Как будто бы застенчиво, тайком,
Мой город приглашая на свиданье,
И город задрожит в объятиях зари!..
Колдуют парки. Первый луч горит.
Нева чуть слышно шепчет заклинанье…
2
Нева чуть слышно шепчет заклинанье —
И в небе раздвигаются мосты.
Трамваев затихает громыханье,
Все улицы прозрачны и пусты.
Над Банковским мостом, разбужен ранью,
Взмах крыльев застывает золотых.
Хранят грифоны сон людей и зданий
И защищают от забот дневных.
Так хочется забыть, какой там нынче век!
И вдоль петляющих, сплетающихся рек
Так хочется идти, про сон забыв.
Решёток кружева колеблются и тают,
Спас на Крови в седой волне мерцает,
Изящен Невский, как гитарный гриф.
3
Изящен Невский, как гитарный гриф,
Ограды тянутся, как струны арфы,
Танцуют музы, свой покинув миф,
В тени под кронами аллей и парков.
Смычком Адмиралтейства к небу взмыв,
Запела скрипка трепетно и жарко,
Собор Казанский подхватил мотив
Органной песней колоннад неяркой.
И так безмолвно песня та лилась,
Что белой ночью, плача и смеясь,
Весь город ощущал её касанье.
А мы, случайно наглотавшись волшебства,
Познали истинную сущность Божества:
Он из конца в конец – величье и дерзанье.
4
Он из конца в конец – величье и дерзанье:
От ласковых Шуваловских озёр
До строгих Пулковских высот молчанья
Под самолётов громкий хор.
На запад глянь – там финских вод качанье,
А на востоке, сколько видит взор,
Лишь сны домов, кварталов замиранье
И площадей чуть слышный разговор.
Домов уснувших лица так уютны,
И спит дерзанье крепко, беспробудно,
Величья лик так трогательно тих,
Так выражение необычайно,
Как будто в этом летнем сне случайно
Мелькает в памяти забытый стих.
5
Мелькает в памяти забытый стих,
Обрывки песни и осколок прозы…
Вот дождь внезапно брызнул и затих,
И лишь сильнее вдруг запахли розы.
Роскошная среди садов седых
Глава собора Смольного морозна.
Но луч блеснул в узорах золотых —
С кустов дождинки падают, как слёзы.
Не бойся слёз – пусть катятся, звеня!
Сейчас не страшно сердца боль принять —
В такую ночь прекрасно и страданье.