Через три года явилось у меня желание идти в Иерусалим – поклониться святому воскресению Господа нашего Иисуса Христа, и я попросил епископа моего, блаженного Нонна, отпустить меня.

Отпуская меня, он сказал:

– Брат Иаков! Когда придешь в святые места, поищи там некоего инока, которого зовут Пелагием: он евнух, весьма добродетелен и живет несколько годов в затворе. Найдя его, побеседуй с ним, и получишь от него великую пользу, ибо он – истинный раб Христов и инок, достигший совершенства.

Это говорил Нонн о рабе Божией Пелагии, которая около Иерусалима устроила себе келью на горе Елеонской, где некогда молился наш Господь и, затворившись там, жила для Бога. Но этого Нонн не открыл мне.

Собравшись, я пошел к святым местам, поклонился святому воскресению Господа нашего Иисуса Христа и честному Кресту Его, а на другой день отыскал монаха по имени Пелагий, как заповедал мне мой епископ.

Келью монаха я нашел на горе Елеонской. Келья отовсюду была заграждена и дверей не имела; я увидел только маленькое оконце в стене, поступал в него и когда его открыли, увидел рабу Божию. Она узнала меня, но не открыла мне себя. Я же не узнал ее. Да и как я мог узнать ту, чья великая красота увяла так быстро, как увядает цветок? Глаза ее глубоко ввалились, от безмерного воздержания обнаружились кости и суставы ее лица. Весь Иерусалим считал ее евнухом, ни один человек не знал, что это – женщина. Да и я не ведал этого: ибо епископ мой говорил о евнухе-иноке.

Она спросила:

– Скажи мне, брат, ты не Иаков ли, диакон блаженного епископа Нонна?

Я, удивленный, что она назвала меня по имени и признала во мне диакона блаженного Нонна, отвечал:

– Да, господин мой.

Она сказала:

– Скажи епископу, чтобы помолился обо мне, ибо воистину он – муж святой и апостол Христов. И тебя, брат мой, – прибавила она, – прошу помолиться обо мне.

Сказав это, блаженная затворила оконце и начала петь третий час.

Я сотворил молитву и двинулся дальше. Созерцание же ангелоподобной подвижницы и ее слова пошли мне на пользу.

Возвратившись в Иерусалим, я обходил различные монастыри, посещал братию, беседовал со святыми мужами, принимал от них благословение и много получал пользы для души. По всем обителям пронеслась добрая слава о евнухе Пелагии, и пример жизни его всем был на пользу. Поэтому я вознамерился снова пойти к нему и утешиться душеполезной беседой.

Придя к его келье, я постучал с молитвой в оконце, дерзнул даже назвать хозяина по имени, говоря:

– Отвори, отец Пелагий!

Он не отвечал.

Я думал, что он молится или почивает и, подождав немного, снова постучал, прося отворить. Ответа не было. Я подождал некоторое время, и снова постучал.

Имея сильное желание видеть святое лицо Пелагия и получить его благословение, три дня провел я так, сидя у оконца и стуча через некоторые промежутки времени. Но не было ни голоса, ни движения.

Тогда я сказал сам себе: «Или ушел он из этой кельи, или преставился».

Я сам открыл оконце и увидел, что Пелагий лежит на земле мертвым. Ужаснулся я, горько мне стало, что не сподобился получить его последнего благословения.

Затворив оконце, я отправился в Иерусалим и возвестил живущим там святым отцам, что авва Пелагий преставился. И тотчас прошла по всему Иерусалиму весть, что святой Пелагий, духоносный инок, скончался о Господе.

На погребение его сошлись иноки из всех окрестных монастырей, все жители Иерусалима и бесчисленное множество людей из Иерихона и с той стороны Иордана. Разломав оконце кельи, сделали вход; войдя через сделанное таким образом отверстие, благоговейные мужи вынесли тело. Пришел и патриарх Иерусалимский со множеством иных отцов. Когда по обряду начали умащать тело ароматами, то увидели, что почивший подвижник был женщиной.