– Вы полагаете, что я не джентльмен? – Его голос звучал совершенно серьезно, однако разбойничья бровь со шрамом приподнялась вверх.

– Напротив. Я уверена, что вы настоящий джентльмен.

– Возможно, не совсем настоящий.

Эти слова заставили Эмму улыбнуться. Она наконец немного успокоилась, преодолев шок, который испытала, увидев его, и снова убрала нож в свернутое кухонное полотенце, лежавшее в кармане ее плаща.

– Нам надо идти, – сказал Нед.

И они вместе пошли по улице. Они шагали в ногу, и более громким, тяжелым звукам его шагов вторили более легкие шаги Эммы.

До Сент-Кэтринс-Лейн они дошли, так и не произнеся ни слова.

– Вы ведь знакомы с теми моряками, которые меня поджидали, верно?

– С чего вы взяли?

– Не пытайтесь обмануть меня, Нед Стрэтхем.

– В мои намерения не входит кого-то обманывать.

Эмма испытующе посмотрела на него, прежде чем задать вопрос, который ей хотелось задать с самого первого вечера, когда он пришел в «Красный лев».

– Кто вы такой?

– Всего лишь человек из Уайтчепела.

– И тем не менее… У вас под курткой надета рубашка, выглядящая так, словно ее купили в Мейфэре. И она идеально подходит вам по размеру. Совсем необычно для человека из Уайтчепела. – Нед мог быть преступником. Главарем шайки разбойников. Жестоким главарем. Иначе откуда такой человек, как он, мог взять деньги на такую рубашку? Наверное, задавая этот вопрос сейчас, когда они были одни в темноте, она поступала не самым разумным образом, но он вырвался, прежде чем Эмма успела как следует подумать. К тому же, если бы она не спросила об этом сейчас, ей могло не представиться другой возможности. Эмма смотрела ему в глаза, не обращая внимания на участившийся стук своего сердца, и надеялась, что Нед скажет ей правду.

– Вы разглядывали мою рубашку?

Она засмеялась и покачала головой:

– Я не могла ее не заметить. Как и добрая половина нашей харчевни. Вы весь вечер просидели без куртки.

– Но половина вашей харчевни не распознала бы в ней рубашку из Мейфэра. – Нед говорил полусерьезно-полушутливо.

У Эммы екнуло сердце, но она стойко выдержала его взгляд, как будто они не подошли совсем близко к запретной теме.

– Так вы признаете, что она куплена в Мейфэре?

– У «Грейвс и Уорсестер».

– И как человек из Уайтчепела мог оказаться одетым в рубашку от самых дорогих портных в Лондоне?

– А каким образом девушка из харчевни в Уайтчепеле может оказаться знакомой с такими вещами и знать, сколько они стоят?

Эмма улыбнулась, но ничего не сказала. Теперь, когда он тоже начал задавать вопросы, ей не хотелось отвечать.

– Расскажите свою историю, Эмма.

– Это долго и неинтересно.

– История такой девушки, оказавшейся в таком месте? – Нед с сомнением поднял разбойничью бровь.

Эмма молчала. Ей очень хотелось побольше разузнать о нем, но только не ценой собственной откровенности.

– Не хотите раскрывать свои карты? – спросил он.

– Я убедилась, что это самый лучший способ.

Нед улыбнулся:

– Такая женщина мне по сердцу.

Они продолжали идти, и их шаги гулко отдавались в тишине.

Он посмотрел ей в глаза:

– Говорят, что вы работали в Мейфэре.

Эмма сама пустила этот слух.

– Я служила горничной у одной леди. – Она смотрела прямо перед собой. Если Нед еще не слышал этой истории в «Красном льве», то все равно скоро услышит. Это было единственное разумное объяснение ее манерам и выговору. Многие горничные перенимали повадки у своих хозяек. К тому же это была не совсем откровенная ложь, сотни раз уговаривала себя Эмма. Ей действительно приходилось работать горничной, и она подробно изучила это занятие, как, впрочем, и всю другую работу женской прислуги от посудомойки до домоправительницы. Каждая женщина должна знать, что и как делается в доме, чтобы правильно вести хозяйство.