– Значит, изумруды не помогли? Недовольна, что ты дал ей отставку?

Алистер вздохнул:

– Наверное, зря я ей посоветовал приберечь страсти для сцены. Как бы там ни было, чем ближе узнавал Дезире, тем очевиднее становилось, что она ужасная собственница. Да, в спальне с Дезире интересно, к тому же иногда она бывает довольно остроумна, но в конце концов она мне наскучила, как и все остальные.

Алистер умолк и задумался. Взгляд сделался отсутствующим, на лице застыло знакомое упрямое выражение. Так Алистер реагировал всегда, когда речь заходила о женщинах – по крайней мере, с тех пор, как была расторгнута его злосчастная помолвка. В сотый раз мысленно проклиная женщину, причинившую столько страданий кузену, Макс даже не стал выговаривать Алистеру за пренебрежительные высказывания о женщинах.

Макс и сам почувствовал горечь, вспомнив, как легко поверил нелепейшей выдумке только потому, что она прозвучала из уст хорошенькой женщины.

Лучше бы совершал подвиги на поле брани вместо того, чтобы играть в благородного рыцаря! При этой мысли Макс невесело усмехнулся. После злоключений в Вене он готов был согласиться с Алистером – ни одна женщина не стоит всех этих переживаний. Уж лучше общаться с теми, кто продает себя честно, а не плетет интриги.

– Я тоже не хочу в Лондон, – кивнул Макс. – А то придется избегать папу и его друзей из правительства – то есть почти всех моих былых знакомых. А сколько времени и такта потребовалось, чтобы вырваться наконец из пылких объятий прекрасной миссис Харрис! Нет, в Лондон я не вернусь, пока не буду уверен, что она уже утешилась в объятиях кого-то другого.

– А может, махнем в Бельгию, проведаем Дома? Уилл тоже там, с ним – по крайней мере, еще недавно был. – Алистер рассмеялся. – Да, Уилл в своем репертуаре – всех уже домой отправили, один он на континенте удержался! Впрочем, сам Уилл говорит, что в Брюсселе его интересуют только богатые прибыли – мол, у тамошних дипломатов и военных денег больше, чем способностей к азартным играм.

– Не уверен, что Дом нам обрадуется. Когда в последний раз я его видел, настроение у него было не из лучших. Все время был полусонный из-за лауданума – после ампутации боли у него еще не прошли. Только Дому стало чуть легче, сразу начал злиться, что я хлопочу над ним, будто наседка, и приказал ехать домой, налаживать отношения с отцом и с армейским начальством.

– Меня он тоже хотел отослать, но я не поддался. Надо было сначала убедиться, что все с ним будет в порядке. – Плотно сжав челюсти, Алистер отвернулся. – Это же я вас всех в армию затащил. Значит, все на моей совести.

– Никуда ты нас не затаскивал, – возразил Макс. – Почти все наши друзья из Оксфорда в том или ином качестве приняли участие в войне.

– Я все равно не успокоюсь, пока Дом не вернется домой и… не приспособится к новой жизни…

Доминик считался в полку денди, а теперь, без одной руки и с лицом, обезображенным шрамом от удара сабли, былому красавцу придется очень нелегко.

– Так давай поедем и подбодрим его.

– По-моему, будет лучше, если мы дадим ему некоторое время побыть одному. Когда у тебя на глазах вся прежняя жизнь разлетается вдребезги, нужно время, чтобы снова склеить осколки. – Макс издал мрачный смешок. – Хотя у самого меня времени было более чем достаточно – несколько месяцев, а толку чуть. Тебе-то есть чем заняться, у тебя земля, а я… – Макс с досадой махнул рукой. – Конечно, с прелестной миссис Харрис было весело, но теперь хотелось бы подыскать новое поприще, да такое, чтобы не пришлось встречаться с отцом. К сожалению, кроме искусства дипломатии, я ничему не учился, а этот путь для меня теперь закрыт. Можно, конечно, податься в священники, но сомневаюсь, что с такой репутацией меня примут, даже если поклянусь, что мне был глас свыше.