– Спасибо, но не сегодня. Я еду на гонконгскую сторону.

– Вот как? Ку… – Кейси осеклась. – Прекрасно. И когда ты уходишь?

– Скоро. Не спеши.

С той же непринужденной улыбкой на лице она прошлась по своему списку, но Бартлетт был уверен, что Кейси тут же поняла, куда он собирается, и это его вдруг взбесило. Он старался, чтобы его голос звучал спокойно.

– Что у тебя еще?

– Все остальное может подождать, – проговорила она тем же любезным тоном. – С утра встречаюсь с капитаном Джанелли насчет вашей поездки в Тайбэй. Из офиса Армстронга прислали документы, временно снимающие запрет на использование самолета. Тебе нужно будет лишь подписать бумагу о том, что ты согласен вернуться в Гонконг. Я поставила там вторник. Правильно?

– Да, конечно. Вторник – это день «Д».

Она встала.

– На сегодня это все, Линк. Я займусь банкиром и всем остальным. – Она допила свой мартини и поставила стакан назад в бар. – Да, твой галстук, Линк! Голубой подошел бы лучше. Увидимся за завтраком. – Она послала ему обычный воздушный поцелуй, вышла, как делала это всегда, и закрыла дверь с обычным пожеланием: – Приятных снов, Линк!

– С чего я, черт возьми, так взбесился? – сердито пробормотал он вслух. – Кейси ничего не сделала. Сукин ты сын! – Он бессознательно сдавил в руках пустую банку из-под пива. «Сукин ты сын! И что теперь? Забыть про все это и идти или что?»

Кейси шагала по коридору в свой номер и вся кипела. «Могу жизнью поклясться, что он куда-то собрался с этой проклятой шлюхой. Надо было утопить ее тогда: такая была возможность!»

Тут она увидела Ночного Суна. Тот широко распахнул для нее дверь с улыбкой, в которой читалось откровенное самодовольство.

– Ты тоже можешь продуть это через задницу! – рявкнула она, сама не своя от гнева, захлопнула дверь, швырнула бумаги и записную книжку на кровать и чуть не расплакалась. – Не смей реветь! – громко приказала она себе со слезами в голосе. – Ни одному проклятому мужчине не удастся подкосить тебя. Не выйдет! – Она уставилась на пальцы, дрожавшие от охватившей ее ярости. – О, наплевать на всех мужчин!

– Прошу прощения, ваше превосходительство, вас к телефону.

– Благодарю вас, Джон. – Сэр Джеффри Эллисон повернулся к Данроссу и остальным. – Извините, я на минуту, джентльмены.

Они находились в Доме правительства, официальной резиденции губернатора, расположенной выше Сентрал. Высокие стеклянные двери были распахнуты навстречу вечерней прохладе, свежему после дождя воздуху, с деревьев и кустов падали ласкающие взор капли. Губернатор прошел через заполненную гостями приемную, где до начала ужина подавали коктейли и закуски. Он был весьма доволен тем, как проходил вечер. Все, похоже, проводили время очень хорошо. Гости шутили, разговаривали, изредка доносился смех, и никаких трений между тайбанями Гонконга и членами парламента пока не отмечалось. По его просьбе Данросс старался изо всех сил ублажить Грея и Бродхерста, и даже Грей, похоже, смягчился.

Закрыв за губернатором дверь кабинета, адъютант оставил его наедине с телефоном. В кабинете, оклеенном голубыми обоями с ворсистым рисунком, царила приятная зеленоватая полутьма. Прекрасные персидские ковры, привезенные из Тегерана, куда сэр Джеффри был командирован на два года в посольство, хрусталь и серебро, витрины с превосходным китайским фарфором.

– Алло?

– Прошу прощения, что беспокою, сэр, – послышался голос Кросса.

– О, привет, Роджер. – Грудь губернатора сжало. – Нисколько не беспокоите.

– Две довольно неплохие новости, сэр. Нечто важное. Не возражаете, если я заскочу к вам?