– Да, но… Вы хотите сказать, что водопровод не работает? Везде? – Она никак не могла в это поверить.

– Да, – терпеливо подтвердил Гэваллан. – Кроме этих четырех часов каждый четвертый день. Но вам в «Ви энд Эй» беспокоиться нечего. Отель стоит прямо на набережной и может пополнять свои резервуары с лихтеров – воду, конечно, приходится покупать.

– Значит, вы не можете принять душ или помыться?

– На такой жаре через три дня все порядком засаливаются, но, по крайней мере, труба для всех одна. И потом, это тренировка на выживание, когда перед уходом ты должен убедиться, что остается еще полное ведро.

– Я понятия не имела. – Она в ужасе вспомнила, что вылила целых три ведра.

– Наши резервуары пусты, – объяснил Гэваллан. – В этом году почти не было дождей, прошлый год тоже выдался без осадков. Чертовски неудобно, но что поделаешь. Это жизнь, и приходится мириться. Джосс.

– Откуда вы тогда берете воду?

Они тупо уставились на нее:

– Из Китая, конечно. Ее подают по трубопроводу через границу на Новые Территории или привозят в танкерах с реки Чжуцзян. По соглашению с Пекином правительство только что зафрахтовало флотилию из десяти танкеров, которые ходят вверх по Чжуцзян. Таким образом, мы получаем около десяти миллионов галлонов[58] в день. На этот год фрахт обойдется правительству в сумму порядка двадцати пяти миллионов. В субботней газете писали, что потребление воды у нас сократилось до тридцати миллионов галлонов в день на все население, которое насчитывает три с половиной миллиона человек, и это включая промышленное использование. Говорят, у вас в стране один человек использует сто пятьдесят галлонов в день.

– Это касается всех? Четыре часа каждый четвертый день?

– Мы пользуемся ведрами даже в Большом Доме. – Гэваллан снова пожал плечами. – Но у тайбаня есть одно местечко в Шек-О[59] со своим колодцем. Когда нас приглашают, мы собираемся там всей оравой, чтобы смыть грязь.

Она снова вспомнила про свои три ведра. «Господи, неужели я вылила всю воду? Не помню, осталось ли еще сколько-нибудь».

– Думаю, мне еще многому придется поучиться, – сказала она.

«Да, – подумали все. – Да, черт побери, придется».

– Тайбань?

– Да, Клаудиа? – ответил Данросс в интерком.

– На встрече с Кейси только что объявлен перерыв на ланч. Мастер Эндрю на линии четыре. Мастер Линбар поднимается к вам.

– Попросите его подойти после ланча. Есть новости о Цу-яне?

– Нет, сэр. Самолет приземлился по расписанию, в восемь сорок. В тайбэйском офисе его нет. На квартире тоже. Постараюсь дозвониться, конечно. Вот еще что. Мне сейчас был занятный звонок, тайбань. Похоже, утром мистер Бартлетт ездил в компанию «Ротвелл-Горнт» и встречался лично с мистером Горнтом.

– Вы уверены? – Он вдруг ощутил, как внутри все похолодело.

– Да, вполне.

«Ублюдок, – подумал Данросс. – Или он хочет, чтобы я знал об этом?»

– Спасибо. – Пока он оставил этот вопрос на потом, но был рад, что ему дали знать. – В субботу можете поставить тысячу долларов на любую лошадь.

– О, благодарю вас, тайбань.

– За работу, Клаудиа! – Он нажал на клавишу линии четыре. – Да, Эндрю? Как сделка?

Гэваллан рассказал самое главное.

– Двадцать миллионов наличными? – недоверчиво переспросил Данросс.

– Наличными, в восхитительных, чудесных американских долларах! – Данросс почти видел, как лицо Эндрю расплылось в улыбке. – А на мой вопрос, когда Бартлетт подтвердит сделку, эта сучка нагло заявила: «О, я подтверждаю ее прямо сейчас: я могу заключить сделку на сумму до двадцати миллионов без консультаций с ним или с кем-либо еще». Ты думаешь, такое возможно?