Предстоящий обед радует меня, и все же я чувствую себя подавленной, как перед надвигающейся опасностью. Директриса яслей ждет нас у входа, в здании напротив Елисейского дворца. Меня сопровождает Патрис Бьянкон, бывший коллега по работе на радио “Франс Интер”, ставший моим верным советником и начальником моего секретариата. Подходя к дому, я вынимаю из кармана оба мобильника – один для работы и общественной жизни, второй – для разговоров с Франсуа, моими детьми, родными и друзьями. Столы накрыты по-праздничному, все лица сияют. Стараясь скрыть тревогу, я тоже делаю веселое лицо и кладу “личный” мобильник возле своей тарелки. Повар разносит блюда, воспитательницы по очереди встают из-за стола, помогая детям управляться с едой.

В 2015 году ясли Елисейского дворца отпразднуют тридцатилетний юбилей. За это время они приняли около шестисот малышей, в частности, детей нынешнего президента, когда он еще работал советником. В те времена он, как и все остальные служащие дворца, каждое утро водил своих детей в эти ясли. Чтобы отметить это событие, я планирую собрать вместе всех бывших воспитанников, давно уже ставших взрослыми людьми. Проработав двадцать четыре года журналисткой в “Пари-Матч”, я легко представляю себе, как красиво будет выглядеть на снимке это сборище во дворе Елисейского дворца. Мы хотим присвоить нашим яслям имя Даниэль Миттеран[2], которая и создала их в октябре 1985 года. Поскольку я теперь являюсь представительницей фонда “Франс Либерте” имени Даниэль Миттеран, мне и предстоит заниматься организацией этого празднества. И я обещаю быстро представить смету начальнице секретариата Франсуа Олланда, чтобы она могла утвердить проект и получить под него бюджет.


Мой мобильник вибрирует. Друг-журналист, который по моей просьбе отправился “на разведку”, подтверждает выход “Клозер” с фотографией на обложке: Франсуа выходит из дома Жюли Гайе. Удар в сердце. Пытаюсь не показать вида. Протягиваю мобильник Патрису Бьянкону, чтобы он прочел эсэмэску. От него у меня нет никаких секретов: “Смотри, это по поводу нашего досье”. Стараюсь говорить максимально спокойно. Мы дружим уже больше двадцати лет, и нам достаточно одного взгляда, чтобы понять друг друга. Добавляю, с невозмутимым видом: “Поговорим об этом через час”.

Стараюсь вернуться к разговору с работниками яслей, а в голове у меня бушует ураган мыслей. Вокруг говорят об эпидемии ветряной оспы. Машинально поддакивая, сообщаю Франсуа эсэмэской о публикации в “Клозер”. Это уже не слухи, это неоспоримый факт.


Встречаемся в 15 часов дома, – тотчас отвечает он.


Пора прощаться с директрисой. Улица… совсем узкая улочка между яслями и Дворцом, которую нужно перейти. Самая опасная в моей жизни. Знаю, что ни одна машина не допускается сюда без особого разрешения, и все же у меня такое чувство, будто я с закрытыми глазами пересекаю автотрассу.

Быстро поднимаюсь по лестнице, ведущей в наши личные апартаменты. Франсуа уже стоит в спальне с высокими окнами, выходящими в парк со столетними деревьями. Мы садимся на кровать. Каждый с той стороны, где привык спать. У меня хватает сил произнести только одно слово:

– Итак?

– Итак, это правда, – отвечает он.

– Правда – что? Что ты спишь с этой девицей?

– Да, – признается он, располагаясь поудобнее, полулежа и подпирая рукой голову. Мы находимся довольно близко друг к другу на этой широкой кровати. Но мне не удается поймать его ускользающий взгляд. Теперь я уже не могу сдержать поток вопросов:

– Как это случилось? Почему? С каких пор?