А с ним – давно задуманный отдых, бегство в тепло. Выходя из машины и ежась на кусачем ветру, Ева замечталась о солнышке, о покое, о том, как они вдвоем будут нежиться на острове, окруженном синим океаном, на максимальном удалении от убийств и надоевших дел.

А пока…

В ее распоряжении пока что только бледная тень: ни пола, ни возраста, ни лица, только слабая догадка о расе. И один-единственный внятный мотив – она сама.

А раз так, синей воде, белым пляжам и безлюдью придется подождать.

В величественном холле света было не меньше, чем снаружи, – дань празднику. Взгляд Евы уперся в Соммерсета – как всегда, в траурно-черном облачении, и в неизменного кота у его ног.

Оба холодно наблюдали за ней.

– Оказывается, вы помните свой домашний адрес.

– Я решила слишком не задерживаться, а то вы уползли бы обратно к себе в гроб. Ничего у вас не вышло!

Кот, решив, наверное, что она обращается к нему, стал тереться о ее ноги, как толстая меховая лента.

– Жаль, что вы не вспомнили о необходимости предупредить о намечающемся опоздании, особенно в вечер, на который существовали определенные планы.

Она замерла на месте, не успев снять пальто.

– Что за планы?!

– Если бы вы удосужились заглянуть в ваш календарь – хотя о чем это я? – то знали бы, что у вас с Рорком намечено присутствие на благотворительном вечере в Карнеги-холл через… – Он выразительно посмотрел на прибор на своем запястье. – Через тридцать шесть минут.

– Срань. Срань. Срань. – Она в сердцах метнула пальто на вешалку и кинулась вверх по лестнице, но на полпути остановилась.

Как ни раздражал ее дворецкий, сейчас ей было не до своего раздражения, хотя оно достигло опасной точки.

– Вы ведь постоянно принимаете рассыльных?

– Безусловно.

– Пока я не отменю этого распоряжения, вы не открываете дверь никаким рассыльным. Не открываете ворота, если не ждете доставку и не проверили, что за компания или курьер просится в дом.

– Можно поинтересоваться, почему?

– Потому что мне не хочется всерьез хоронить тот гроб, в котором вы дрыхнете. Учтите, чтобы никаких исключений! – Договорив, она продолжила бег наверх, сопровождаемая приободрившимся котом.

Цель – спальня; на бегу она соображала, как за полчаса преобразиться из копа в жену Рорка.

Когда возникала необходимость появиться в свете, ей и тридцати дней бывало мало, чтобы что-то над собой сотворить. В этот раз она, конечно, была предупреждена именно за месяц. И конечно, забыла.

Карнеги-холл, сбор пожертвований в пользу… Какая, собственно, разница? Она в очередной раз села в лужу.

Ворвавшись в спальню, она застала мужа на завершающей стадии завязывания изящного черного галстука.

До чего же он хорош! Черные шелковые волосы, лицо, о каком дружно мечтали живописцы и ангелы. Синие глаза сводили ее с ума, от его полногубого точеного рта у нее подкашивались ноги. С такими скулами он грозил остаться красавчиком и после столетнего рубежа.

До полноты впечатления не хватало разве что смокинга. Никто, глядя на него, ни за что не догадался бы, что некогда он был голодным дублинским бездомным.

– Вот и ты. – Говор у его был отчетливо ирландским, улыбка тоже. Его завораживающие глаза встретились в зеркале с ее глазами.

– Прости, прости!

– Зачем? – Он шагнул к ней – оживший плакат, воплощение силы и обжигающей красоты. Взяв ее за подбородок, он провел большим пальцем по ямочке на нем и опустил голову, чтобы поцеловать ее в губы. – Небольшое опоздание – не преступление. В любом случае я отбил бы тебя у копа, который вздумал бы тебя оштрафовать.

– Ладно. Сейчас я… – «Что делать?» – испуганно мелькнуло у нее в голове. Что вообще можно исправить в такой ситуации?