Он играл на барабанах в разных местных группах с 15 лет, но начал «бить по всяким предметам, когда мне было года четыре или пять». Денег на установку не было, так что он делал свои барабаны из картонных коробок, использованных жестянок от сигарет, «из всего цилиндрического, что хоть относительно напоминало барабан. Я сам делал себе палочки и все остальное. Вот чем я занимался в детстве». Музыка «практически постоянно звучала в доме, где я родился, на Гросвенор-Роуд. Мама с папой устраивали вечеринки. Мама играла на фортепиано, а друг семьи приходил и играл на барабанах и оставлял свое снаряжение у нас по субботам, вот тогда я и заинтересовался ударными». Когда местный оркестр Boys’ Brigade по воскресеньям проходил парадом по улицам, он не сводил глаз с барабанщика.

– Ох, блин, как я любил это все. Это казалось мне естественным.

Его родителям особенно нравился американский джаз – биг-бенды, которые возглавляли настоящие музыкальные вольнодумцы вроде Дюка Эллингтона, Гленна Миллера и Каунта Бейси.

– Вот когда я по-настоящему стал отождествлять себя с барабанщиками – мне тогда было лет десять, я слушал музыку Каунта Бейси и Гленна Миллера.

Одним из любимых барабанщиков был Джо Морелло, американский перкуссионист из «Квартета Дейва Брубека», чьи необычные размеры легли в основу таких классических произведений, как Take Five и Blue Rondo A La Turk.

– Сначала я не понимал, как ему это удается, но потом как-то сымпровизировал собственную версию.

Но больше всего на него повлиял Джин Крупа, чей лихорадочный, гиперактивный стиль и так четко заметен в лучших работах Билла.

– Джин Крупа тогда снимался в черно-белых фильмах. Я смотрел на Крупу и думал: «Блин, это просто невероятно», понимаешь? Для меня он стал настоящим пионером рок-барабанов, когда в конце сороковых и пятидесятых изменил стили в некоторых барабанных ритмах. И, слушая исторические записи Крупы, легко определить, когда именно он пересекся с рок-музыкой.

Сам Билл «пересекся с рок-музыкой» в 1957 году после выхода Jailhouse Rock, второго сингла Элвиса Пресли, вышедшего на первое место в Великобритании.

– До этого момента я слушал американские джазовые биг-бенды. По радио BBC крутили много такого. Но когда вышел Jailhouse Rock – все. Я подсел на рок-н-ролл. И до сих пор с него не слез. После Элвиса, конечно, появились The Beatles и весь этот британский феномен начала шестидесятых.

Ему было пятнадцать, когда он познакомился с Тони Айомми.

– Я играл в группе, которая искала соло-гитариста, и мы нашли Тони по объявлению. Мы меняли название каждые три или четыре дня, и тогда назывались The Rest.

The Rest зарабатывали деньги концертами, но родители Билла все равно волновались – неужели их сын всерьез решил стать музыкантом?

– Да, пришлось поговорить с родителями, как и любому другому музыканту. Мой папа был не очень доволен. Но вот мама меня полностью поддержала. Она была по-настоящему рада.

Немало помог и старший брат Джимми: он «очень сильно на меня повлиял в плане музыки. Например, познакомил меня с Everly Brothers и всеми группами, игравшими в Бирмингеме. Я был еще совсем юным, лет четырнадцать, а он подсаживал меня на группы вроде The Redcaps, очень популярные в Бирмингеме в самом начале шестидесятых. В общем, от него я услышал много важной музыки».

Сцена в Мидлендсе была очень активной, и Билл пересекался с другими великолепными барабанщиками. Джона Бонэма он впервые увидел в шестнадцать лет в пабе в Вустершире под названием «Верфь». Будущий барабанщик Led Zeppelin тогда играл в Crawling Kingsnakes, с которыми выступала The Rest. Билл, позже ставший близким другом Бонэма, вспоминал, что его умение пить – «У него в ногах стояла пинта горького, и он периодически прикладывался, рюмка за рюмкой, но не пропускал ни одной доли» – впечатлило Билла не меньше, чем мощная игра. Еще одним его хорошим другом был Пит Йорк, тогда игравший в самой популярной группе Мидлендса того времени – Spencer Davis Group.