– Мясоедов Григорий Александрович. Финансовый директор. Рад буду служить, – рука Мясоедова оказалась наподобие большой, хорошо взбитой подушки.

– Болтлив, как женщина. Но дело в общем-то знает, – не стесняясь присутствием сотрудника, охарактеризовал Фархадов. – Вот с ним завтра главный разговор будет. Он у нас все расчеты ведет. Думаю, миллионов пять-десять нам для начала хватит.

От этих небрежных «пять-десять» Коломнина бросило в краску, и он даже собрался ответить некой умеренно язвительной фразой. Но тут дверь раскрылась, и с папкой в руках вошла секретарша.

– Поздравительные телеграммы, – объявила она.

– Ишь сколько. Делать людям нечего, вот что скажу, – неодобрительно поцокал Фархадов. – Уберите с глаз, Калерия Михайловна. Длинный палец его однако пробежал по пачке, как бы измеряя толщину, и даже слегка поворошил.

– Есть и от Богданова. И от Алекперова. Само собой, от Гилялова, – чем хороша вышколенная секретарша, тем, что научилась отвечать на незаданные вопросы. Она кротко вздохнула. – Простите, Салман Курбадович. Но там приглашенные заждались.

Последняя, исполненная укоризны фраза Калерии Михайловны почему-то была обращена к Хачатряну.

– Подождут, никуда не денутся. Все готово?

– Как вы приказали – накрыто в Нефтяном доме, – подтвердил Мясоедов. – Лично проследил.

– Хорошо. Тогда отвезите всех туда. Я попозже. Вас тоже приглашаю, – обратился он к Коломнину. – Откажете – обидите.

– Не откажу, – в тон ему кивнул Коломнин. И тут же ощутил недовольство присутствующих: видимо, сказанное выглядело здесь дерзостью.

– Да! Салман Курбадович, – напомнила о себе секретарша. – Звонила Лариса Ивановна. (Коломнин вздрогнул) Просила передать, что приехать в Нефтяной дом не сможет.

– Как это не сможет?! – взволновался Фархадов. – У меня День рождения. А любимая невестка не сможет. Нет уж! Мой праздник – ее праздник. Вот ведь упрямая женщина! Не может она! Знаю, у внучки грипп. Но надо же и развеяться. Молодая все-таки. А заперла себя эдакой затворницей. Никуда не вытащишь!

Подозвал нетерпеливо Мамедова.

– Езжай за Ларисой, Казбек. Скажи, я …

– Велел?

– Зачем велел? Просил.

– А если упрется? Знаете ее.

– А если не уговоришь, так и сам не возвращайся! – величественным жестом он выпроводил зятя. – Остальных прошу в мою машину.

Как и следовало ожидать, Нефтяной дом оказался клубом, первый этаж которого был приспособлен под торжества. Обширный зал по периметру был уставлен «фуршетными» столами с закуской. Освобожденный для танцев паркетный центр сиял безупречной полировкой.

К моменту приезда виновника торжества сами торжества шли вовсю. Во всяком случае общий вопль, встретивший вошедшего патриарха, был явно обильно подогрет. И не только холодными закусками.

Приветствия на время заглушили даже голос с эстрады, на которой извивалась приглашенная из Москвы певица. Но лишь на короткое время. Обещанные деньги певица отрабатывала добросовестно, так что говорить приходилось, склоняясь к уху собеседника.

Фархадов, дошедший до центрального, возле эстрады, стола приветственно взмахнул рукой, предлагая продолжить веселье. И очень скоро общий гул возобновился. Многие потянулись танцевать.

– Ну, Салман Курбадович, сегодня от ста грамм не уклонитесь, – Мясоедов ухватил потную, из холодильника рюмочку. – Не имеете просто-таки права.

– Я на все имею право. Он мне еще о правах напоминать будет, – отреагировал нахмурясь Фархадов. Обвел тяжелым взглядом смешавшихся гостей. Натолкнулся на Коломнина. И – взялся за рюмку. – Но сегодня выпью!

Облегченные крики радости были ответом на эту своеобразную шутку.